А Колядин, которого они теперь все вместе ищут? Ему — зачем? Гитлеровская пуля его не взяла, а от бандитского ножа он погибнет? Сколько же один подлец может наделать горя! Если эту сволочь не обезвредить, он может принести еще больше зла, чем уже принес. Потому они и едут, оставив свои семьи, любимых, чтобы другие могли быть счастливы. Раньше — до женитьбы — Касьянов как-то не задумывался об этом. Его увлекала борьба с сильным и опасным противником — она подкрепляла его мужскую гордость, будоражила кровь, как вино, но он мало задумывался над целью этой борьбы. И только сейчас, поняв ответственность не только за себя, но и за других, он увидел ту истину жизни, которая лежит в основе всех человеческих отношений. Ему вспомнилась дилемма: «Если я только за себя, то зачем я? А если я — за всех, кто за меня?» Лет десять назад она показалась ему туманной и риторичной, а сейчас. он увидел внутреннюю пружину этой простой мысли.

— Ахмет, — сказал Касьянов, — о чем ты поешь? Ахметов повернулся, блеснул черными вишенками глаз с косым разрезом, легонько толкнул его в бок и ответил:

— Моя пел о Казани. Ай, Димка, какие там яблоки! Кулак свой дай — во! Такой. Девушка там есть — тысяча и одна ночь. Красавица. Солнце? Оно тусклое, когда она смотрит…

— Ну-у, — улыбнулся Касьянов.

— Твоя Валя — замечательная. А моя…

Ахметов не успел договорить: вездеход круто развернулся и едва не уперся в крыльцо егерского дома. На пороге стоял без шапки Савельев.

— Приехали!

Зашли в дом, разделись, аккуратно сложили в углу автоматы, на стол поставили рацию, рюкзаки с провиантом, мешки.

— Ого! — удивился Савельев. — Не пожалел на вас Сабуров добра. А почему без собаки?

— Сабуров сказал, — ухмыльнулся Ахметов, — ты будешь ее заменять.

— Ах ты, скворец заборный! — не обиделся Савельев, схватил его в охапку и бросил на кровать. — Я тебе!..

Отбиваясь, Ахметов визжал:

— За нападение при службе… статья уголовного кодекса…

— Я тебе покажу кодекс! — ревел Савельев, обрадованный тем, что наконец все они тут вместе. — Тут тебе — не город. Тайга!..

Он выпустил юркого Ахметова из своих железных объятий.

— Да, тайга, братцы, — подвел итог встречи Касьянов.

Ее можно было видеть прямо из окна дома: она настороженно стояла в тридцати метрах, ощетинившаяся елками, изрубленная горами, распадками, скованная декабрьским морозом. Ее немота раскалывалась порой треснувшим от стужи деревом или эхом упавшего лесного великана.

Наскоро перекусив, а потом тщательно протерев стол, сели за разработку диспозиции. Предполагалось двоим — Касьянову и Ахметову — идти старым следом до землянки, Савельеву — дожидаться поисковой группы и прочесать лес вдоль Тайменки, поднимаясь вверх — к водопаду. Касьянов развернул карту с поправками, которые были получены после безуспешных рейсов вертолета над этими местами. Ахметов сел за рацию, чтобы доложить Сабурову об их действиях. Вдруг рация, настроенная на условленную волну, передала, чтобы группа ожидала вертолета.

— Сабуров что-то придумал, — сказал Касьянов и посмотрел на Савельева, хмуро сидевшего в углу, недовольного тем, что вместо активных действий ему предстояло снова сидеть в доме егеря и ждать, когда подойдет поисковая группа. — Может быть, и ты, Гриша, не будешь сидеть на скамейке филином!