Страха не было. Ньеман действовал спокойно и уверенно, у него даже очки уцелели каким-то невероятным образом – все это внушало доверие, успокаивало.

Покой снизошел и на лес. Иване чудилось, что по ее жилам течет густой, золотистый, липкий сок, похожий на смолу хвойных деревьев. Энергия земли, питающая корни, поможет ей выжить.

– Что у меня с лицом? – спросила она, повернувшись к Ньеману. Странно, но из многочисленных порезов на его висках кровь почему-то не текла. Он поднялся на ноги и пригляделся.

– Все нормально, все хорошо, не напрягайся. Порез на лбу… Жить будешь.

Она закрыла глаза. От запахов смолы, срезанной травы, влажной земли кружилась голова. Иване показалось, что с ней все в порядке, но в этот момент ее повело, затошнило, из горла гейзером ударила рвота. Она упала на колени, сжала ладонями виски, боясь, что голова вот-вот расколется, как гнилой орех.

– Ивана…

Голос Ньемана прозвучал совсем глухо.

– Вызови помощь, – приказал он, укладывая Кляйнерта на подстилку из мха и папоротника.

Она вынула из кармана мобильник – это стоило ей неимоверных усилий, – набрала номер Центрального комиссариата Фрайбурга и поняла, что сигнал не проходит. Еще одна особенность земель Гейерсбергов: ничто не должно заглушать голос Леса.

Она почувствовала чье-то присутствие за спиной и резко обернулась. Ньеман… Фффу, напугал.

– Сигнала нет, шеф, – доложила она, вставая.

– Возвращайся назад по дороге, ищи помощь.

– Что? Да это же десять километров, не меньше, а я едва на ногах стою.

– До ближайшей деревни двадцать километров, так что иди на восток. Если повезет, скоро поймаешь Сеть.

Ивана огляделась: Ньеман стоял, обдуваемый ветром, обсыпанный осколками, с израненным лицом, Кляйнерт лежал у подножия ели – скорее мертвый, чем живой, а она стояла на подгибающихся ногах, хрипло дышала и смаргивала капающую с век кровь.

– А вы?

– Я? Я их задержу.

– Уверены, что нет идей попродуктивнее? Более оригинальное решение в голову не приходит?

Он подтолкнул ее к дороге. Пинка под зад не дал, а ведь хотелось.

– Иди все время прямо. Если ветер не сменится, у тебя есть шанс.

– При чем тут ветер?

– Беги, кому сказано! Они уже здесь.

– Что?

– Не понимаешь? Охота началась.

И тут до Иваны дошло: их обездвижили в этом месте, чтобы начать карательную операцию, как делали гитлеровцы на Восточном фронте во время последней войны.

Она вообразила собачий лай, треск веток, перекликающиеся голоса. Она ошиблась.

Начиналась охота с подхода.

Не произнеся больше ни слова, лейтенант Богданович кинулась бежать навстречу солнцу.

Ньеман посмотрел на Кляйнерта. За тридцать лет работы «на земле» он не усвоил даже элементарных приемов оказания первой помощи, ни черта не понимал в медицине и не мог сказать, в каком состоянии находится немец: умирает от внутреннего кровотечения или у него всего лишь сломано несколько ребер и порезано лицо…

Он взял пистолет немца, вложил ему в руку – мера чисто символическая, теперь остается только молиться, чтобы Кляйнерт очнулся до того, как появятся убийцы. Есть слабенькая надежда, что хищники его не найдут, хотя камуфляж из еловых веток получился хилый.