Какая-то сила вытолкнула ее с сиденья, она ударилась о лобовое стекло, отлетела назад, впечаталась затылком в подголовник. Машину занесло. Ивана соскользнула на пол, под бардачок, едва не удавившись ремнем безопасности, с трудом выбралась, сплевывая кровь и не понимая, что происходит.

Кляйнерт не выпускал руль, наплевав на рацию. Звать на помощь было поздно. Ньеман опустил стекло и высунулся до пояса, пристраиваясь стрелять. Ивана видела его со спины, вполоборота, из пореза на виске текла кровь – он тоже ударился обо что-то твердое во время столкновения. Никто из них не издавал ни звука, и это пугало сильнее всего. Говорить, правда, было не о чем – сейчас их либо расстреляют в упор, либо тараном спихнут в кювет на страшной скорости. Ивана пыталась достать пистолет, запутавшийся в подкладке куртки, когда второй удар снова швырнул ее вперед. Подбородок едва не раскололся о жесткую пластмассу приборной доски, ей показалось, что машину несет прямо на ели. Кляйнерт издал дикий вопль. Ивана выпрямилась, увидела своего шефа на полу, между сиденьями, мотоциклистов в черных шарфах и очках, снова подумала об outlaw biker-film[49], но что-то в их облике заставляло кровь стынуть в жилах. Это не маскарад. И не кино. Каждая деталь напоминает про́клятый период мировой истории.

Сейчас они их раздавят.

С одной стороны, это казалось абсурдным: как это возможно – напасть на полицию? С другой стороны, сцена была освящена печатью сеньора. На этих землях действовал закон Гейерсбергов. Трое полицейских были пришлыми, чужими, нехристями. Несчастный случай оказался совершенно неожиданным…

И тут случилось – вернее, не случилось – нечто непонятное: Черные охотники не нападали, просто ехали рядом, как эскорт, а внедорожник начал отставать. Ньеман не решался стрелять в висельников: те пугали, но к действиям не переходили. Ивана держала свой девятимиллиметровый дрожащей рукой, чувствуя, как пот стекает между пальцами. Кляйнерт гнал машину вперед, почти упираясь лбом в ветровое стекло. Они переглянулись: что, черт возьми, происходит?!

Байкеры пошли на обгон, выстраивая «коробочку», а разогнавшийся внедорожник пнул их машину сзади. Кляйнерт отреагировал неверно – вывернул руль и тормознул. Машина подпрыгнула, взревела и под прямым углом метнулась к лесу.

– Ну хватит уже! – заорал Ньеман, и в этот момент Кляйнерт совладал с управлением.

Ивана повернулась к нему: из носа майора ручьем текла кровь, но он заряжал пистолет, не обращая внимания на боль. Внедорожник свернул направо и исчез в лесу, как огромный черный жук.

Байкеры испарились. Кляйнерт заглушил двигатель. Немец дышал частыми короткими всхлипами, пытаясь нащупать на полу рацию. Ньеман выдохнул, издав свистящий звук. Ивана хрипела и стонала, уставясь на обсаженную соснами лесную дорогу, откуда в любой момент можно было ждать чего угодно.

Почему на них напали?

Что это – новое предупреждение?

Способ задержать их?

Вопросы навечно остались без ответов.

Никто из полицейских не заметил появления внедорожника. Перед финальным ударом решетка радиатора заслонила все, мгновение переломилось, секунды стали осколками стекла.