Главным слабым местом сыщика было его оружие. Если Черные охотники действительно опытные стрелки, они застрелят его со ста метров пулей с мягкой головкой, и он не заметит, как она прилетит. Он, вооруженный «глоком» и ножом, может сойтись с врагом в ближнем бою или стрелять с нескольких десятков метров. Миссия невыполнима: как подобраться к охотнику с подхода?

Ветер не менял направления, и Ньеман двигался с черепашьей скоростью, не ведая, где он и куда идет. Поблизости находились опытные бойцы, знавшие территорию как свои пять пальцев. Он выкинул из головы самоубийственные мысли, сконцентрировавшись на сиюсекундной задаче: двигаться бесшумно, оставаться невидимым и не забывать о вересковом порошке…

Внезапно солнечный луч высветил взлетевших воронов, и Ньеман инстинктивно, но без единого резкого жеста, взглянул в ту сторону. Метрах в ста от него находился охотник. Хищник, готовый к любой ситуации, только не к реакции птиц. Небесное чудо…

Ньеман стоял у подножия дуба, скрытый переплетением плюща и колючих веток дикой ежевики, и не шевелился: заметить его противник не мог. На руку сыщику были даже нюансы тона рубашки и брюк. Охотника же выдавала монолитность. Два разных цветовых пятна в кустарнике сделали бы его невидимым.

Ньеман разглядывал врага, отчаянно потея под грязевой маской.

Человек был волчьего цвета. Однородно-серого.

Старая шерстяная куртка (этот материал не издает звуков, соприкасаясь с ветками, дышит и поглощает любой контакт), каскетка с длинным козырьком затеняет лицо, митенки маскируют руки. На нем ледерхозе, едва доходящие до колен штаны из оленьей кожи (их никогда не стирают, их можно просто ставить на пол), серые носки и черные ботинки «Paraboot». Великолепное обмундирование, обеспечивает скрытность, не стесняет движений, позволяет встроиться в окружающую среду и спокойно уйти в случае необходимости. Прощай, фольклор, пальто и дождевики, мотоциклетные очки и перекрещенные гранаты. Охота с подхода – это бесшумная схватка…

Пролет птиц застал охотника врасплох, но он себя не выдал, остался неподвижным, как мраморная статуя, в ожидании, когда в лесу восстановится нормальный ритм жизни. Ньемана он не заметил. Огромное преимущество, особенно если он продолжит двигаться в сторону сыщика.

Через пять минут все так и случилось.

Охотник словно бы плыл сквозь птичий щебет, солнечные лучи, жужжание насекомых и хруст невидимых существ. Он двигался так медленно, что казался составной частью пейзажного пазла, как кусок коры, перекатывающийся по земле.

Семьдесят метров.

Ньеман перестал дышать. Стал сероватыми пятнами, тенью, зыбкой формой, нимало не похожей на человека. Проблема была только в очках – стекла могли сверкнуть на солнце – но их пришлось оставить, иначе он и помочиться не сумел бы, не забрызгавшись.

Тридцать метров.

Ньеман плавно и очень осторожно завел руку за спину и достал из-за пояса нож.

Двадцать метров.

Козырек прикрывает пол-лица. Глаз не видно. Губы размыкаются. Язык все время облизывает ноздри. Невероятно: точно так же сделал бы олень – влажный нос позволяет лучше чувствовать направление ветра. Кажется, охотник верит, что у него звериный нюх…