— А эти типы — за нами. Вернее, за тобой.

— Может, они тоже Грибова пасут?

— Блин, командир, они тебя пасут… — Сосновский начал раздражаться. — Хоть в булошную зайди, хоть в таблетошную… Оба в магазин за тобой сунулись, встали через человека в очередь. Один высокий, худой, с черными усиками; у второго внешность уголовная — плотный, низкий, уши маленькие, к башке прижаты… Они и не думали Грибова пасти, за тобой тащатся… Распоряжения давай, командир, да живее. Они не будут час курево покупать…

Максима толкали входящие и выходящие, пришлось отодвинуться. Он вытряс из пачки папиросу, стал прикуривать.

— Так, все меняется, Михаил… За Грибовым пойдет Буторин — не маленький. В крайнем случае пусть привлекает на вокзале тамошнюю милицию… Пусть Коган ему об этом сообщит и сразу дует за нами. Ты идешь за мной и этими двумя. Проверься, нет ли других. Недалеко окраина города, постараюсь выманить их в какое-нибудь захолустье…

— Ты уверен, командир?

— Да. Сдается мне, что эти двое важнее, чем мелкая сошка Грибов. Они хотя бы знают своих шефов. Все, пошел…

Он затылком чувствовал опасность. Что за дела? Значит, вычислили группу, и ему, ее начальнику, остается расписаться в собственной некомпетентности? Или случайно на них наткнулись левые ищейки, решили проверить, что за компания?

Он шел по тротуару, прижимаясь к зданиям. Навстречу по дороге проехала полуторка. Он сделал вид, что провожает ее глазами. И ведь многое успел заметить! Сосновский что-то бросил Когану, нацепившему очки и прилипшему к афишной тумбе (ага, виолончели под мышкой не хватает), перебежал дорогу перед капотом той самой полуторки — спешил к Буторину сообщать известие. Двое — точно — шли за ним, дымили, как пароходные трубы. В лица он не смотрел, мазнул беглым взглядом. Один повыше, другой пониже. Ладно, разберемся…

Невидимые кошки царапали затылок, немело под лопаткой. Это явно не друзья. Он свернул в подворотню, где удачно скоротал несколько минут, чуть не пулей пролетел арочный свод, потом опять пошел пешком — демонстративно вразвалочку, помахивая рукой. Двое уже свернули за ним, он их не видел, но чувствовал. Возможно, удивились, почему он ушел так далеко. Да плевать!

Максим пересек двор с детской площадкой, надеясь, что в спину не станут стрелять (а если станут, то идущий следом Коган отомстит). Он снова свернул направо, в узкий переулок, лихорадочно ориентируя себя в пространстве. Переулок длинный, навстречу прохожие, это хорошо.

Он кожей чувствовал, как те двое свернули следом. Вроде не тупые — отстали. Он шел, помахивая рукой. Улыбнулся девушке, держащей под руку парня с сержантскими треугольниками в петлицах, перехватил строгий взгляд кавалера — чего это он лыбится моей девушке? Обернуться на женские формы было уместно. Так сделал бы каждый второй мужчина. Максим обернулся. Двое шли за ним на расстоянии семидесяти метров. Один приотстал — как будто они незнакомы.

Навстречу попалась женщина с сеткой. Прошла мимо — он снова свернул. Миновал пустырь, заваленный мусором, прошел мимо пыльного кустарника. Впереди виднелось что-то заброшенное — бетонное строение, рухнувший забор. Окраина города — в стороне частный сектор, дорога, а здесь ничего. Неужели клюнут? Но теперь уже определенно стоило опасаться выстрела в спину…