— Весна была поздняя в наших краях. Уровень воды еще не устоялся. Перейдешь, а вода за ночь поднимется, и назад уже не вернешься, — предостерег он.

— С местной молодежью как себя поведешь, так и они с тобой, — добавила его спутница.

Перспектива застрять на острове среди шумной горной реки в Биробиджане не прельщала, и я продолжил путь по насыпи по направлению от города. Через два километра насыпь отделилась от реки и пошла левее. Теперь между мной и рекой был лес. Спустившись с насыпи к опушке, я наткнулся на лесное жилище. Из досок был сколочен сарай-укрытие, рядом дымились остатки костра. К дереву цепью пристегнут японский мопед. Хозяев не было дома. Только большая немецкая овчарка на привязи предупредительно фыркнула, не вставая с места. Похоже, логово лесных разбойников. То, что нужно для спокойной ночевки.

В сотне метров от стоянки нашелся еще один выход к реке, место под палатку и кострище, выложенное булыжниками. Если целенаправленно не идти сюда ночью, ни за что не обнаружишь. Я установил палатку на берегу реки и улегся спать. По насыпи еще бродили компании, слышались крики из ближайшего квартала. Носились взад и вперед автомобили с громко бухающей музыкой. Но мне уже было все равно. Я спал на берегу реки, скрытый ночной мглой и лесной чащей. Нужно было отдохнуть. В 7:02 от станции Биробиджан должна была отправиться электричка на запад.

Вместо ожидаемой электрички я застал на станции электровоз с прицепленными к нему двумя пассажирскими вагонами: жесткий с деревянными лавками и сидячий с мягкими самолетными креслами. Проводница в тамбуре с ходу потребовала билет. Условие было неизменным: билет или вон из вагона. Во втором вагоне все повторилось. Пришлось выложить 400 рублей за билет. Это за 153 километра пути! Первый случай за всю поездку, когда я взял полный билет на пригородный поезд по такой цене.

Облучье — небольшой поселок. Железнодорожная станция, два кафе, дом культуры, крохотный вещевой рынок и ряд пятиэтажек. В доме культуры проходил детский праздник. Наряженные в клоунские костюмы и колпаки младшеклассники толпились в вестибюле. Вахтер ничуть не удивилась появлению мужчины с рюкзаком на детском празднике. В каждом деле должна быть своя частичка бреда. «Кино уже давно у нас не показывают, — объяснила вахтер. — Только детские мероприятия бывают, да и то редко».

Пройдя поселок насквозь, я вышел к реке. Транссибирская магистраль, огибая поселок дугой, шла с противоположной его стороны, за рекой. Чтобы просушить палатку после ночевки, я разбил ее у реки. Грело ласковое солнце, мягко журчала вода. На перегонах меж таежных сопок перестукивались товарняки. Клонило в сон. Я забрался в подсыхающую палатку и наконец-то выспался. Проснулся в аккурат, чтобы собраться и дойти до станции. Палатка высохла и была легка, как и прежде.

На перроне уже шла посадка в пригородный поезд до Архары. Я разговаривал с проводником, когда сзади ко мне подошел типичный зек. В руке у него была небольшая пластиковая бутылка без этикетки, заполненная прозрачной жидкостью. На бутылку, словно наперсток, был нанизан пластиковый стаканчик. Зек по-свойски положил руку мне на плечо и спросил, дыхнув перегаром: «Парень, путешествуешь?» Он бросил пустую пачку из-под сигарет под вагон. Проводникам это не понравилось, они зашипели на него, и зек поспешил скрыться в тамбуре. Это был все тот же сидячий вагон, прицепленный к электровозу. Правда, в отличие от предыдущего рейса, вагон был единственный. За минуту до посадки подошла бригада путевых рабочих. Они расселись по вагону. Спереди послышался гудок. Вагон мелко задрожал, дернулся и покатил. Дежурная на перроне опустила жезл и направилась к своей будке. Поезд шел в Архару.