«Песья дрянь!» – подумала я, опускаясь на колени. Панна оказалась молоденькой и не особо хорошенькой, тонкие губы, нос крючком. Я похлопала по смуглым щечкам.

– Ты, Адичка, ее туфлями отходила? – спросила Гражина, появившись на лестничной площадке.

Обувь стояла у головы бесчувственной девушки рядом со шкатулкой. Я фыркнула:

– Сама в обморок брякнулась. Это вообще кто?

– Так дочурка нашего постояльца Диего – Алондра или Костондия, я их не различаю особо. – Тетка склонилась над нами, рассматривая личико панны. – Скорее Алондра, она постарше, опять же, знаки внимания Мареку именно она оказывала… Значит, получается, пришла знаки свои подтверждать?

– Чего? – Я хлестнула посильнее.

– Не злись, Адичка, еще следы останутся.

Мы синхронно оглянулись, на втором этаже скрипнула дверь, мужской голос что-то негромко спросил, кроме «Алондра» не удалось разобрать ни словечка.

– Жених, – испугалась тетка, – он у девицы ревнивый.

Другой мужской голос из-за двери моих покоев выражался даже непонятнее. Пан Марек, кажется, пришел в себя, и кляп мой оказался кстати.

Распрямившись, я быстро обулась и повернулась к лестнице, по которой ко мне поднимался господинчик средних лет.

Господинчик был в ночной сорочке до пят, на голове его красовался ночной колпак, в руке ночник. Нет, точно не жених, батюшка смуглой сластолюбицы.

– Доброй ночи, пан Диего, – сказала я приветливо, когда ночник осветил носки моих туфель. – Позвольте представиться, Моравянка, хозяйка этого трактира.

Луч света пополз вверх по халату, остановился на груди. Так вот в кого наша Алондра в стремлениях своих неприличных пошла. В родителя.

Наклонившись, чтоб осветить лицо, я широко улыбнулась:

– Вечер, говорю, добрый, пан Диего!

Произнесла я это погромче, чуть не по слогам, чтоб, значит, поняли. Увы, не только не уразумели, ну и ответили не по-тарифски. Вот ведь незадача. Пришлось отбирать у постояльца фонарь, подносить его к бесчувственной Алондре:

– Ваша пропажа, вельможный пан? Так подберите, а то простынет еще на сквозняке.

Девица пана Диего отчего-то не заинтересовала, он безостановочно тарахтел, кажется, стихи, я, решив, что обязанности хозяйки исполнила, поставила на пол фонарь, взяла шкатулку и, присев напоследок в реверансе, ушла к себе.

Марек извивался на кровати, мычал, из его рта торчали кружевные оборки. Только сейчас я опознала используемый в качестве кляпа предмет. Нижнее белье, а точнее, дамские панталончики, мои любимые, но все равно неловко. Я густо покраснела и жалобно посмотрела на Рузечку, та пожала плечиками и прикрыла за собой двери шкафа. Все правильно, скоро в покоях появятся посторонние, да и Мареку ей на глаза показываться не стоит. Прозрачная Гражина была подле меня, я ощущала холодок ее присутствия.

Марек притих, выпучил глаза, наблюдая, как я открываю шкатулку. Снаружи доносились негромкие голоса, наверное, купец призвал на помощь слуг. Амулет оказался широким браслетом, кованная золотая пластина, украшенная орнаментом, изогнутая под размер человеческого запястья. Непонятно было, как он расстегивается. Может, нужно сквозь него ладонь просунуть? Пробовать на себе я не стала. Чародей дышал носом, но больше не стонал.