И пан Легион, поднявшись из кресла, сгорбившись, заковылял в исчезающий туманом коридор лабиринта.

– Прощайте, – сказала я. – И спасибо.

С Ясной мы проснулись одновременно, щурились на солнце, поднимались с утоптанного пятачка земли в центре медоточивых камней.

– Не поседела, слава пану Спящему, – выдохнула я, разворошив русые волосы девушки. – А то, знаешь ли, бывали случаи. Что тебе показали?

– А тебе?

Я вкратце пересказала.

– Меня по всем моим неприятностям проволокли, – призналась подруга. – С самого детства. А еще… ну… В общем, я со стороны посмотрела на то, как с Караколем себя вела.

– И что?

– Дура я была, жалкая дура. Нет, Адель, его высочество ни в чем не виноват, он добрый и умный, и самый прекрасный мужчина в любом из миров.

– Только ты ему об этом пока не говори.

– И не собираюсь. – Яська улыбнулась. – Давай лучше о твоих делах думать будем.

– Думать? – Я рассмеялась. – Ну попробуй, тоже мне, ардерская задавака.

Куда там думать! Как только хороводные королевы переступили воображаемые ворота медоточивого круга, грянула музыка, толпа горожан подхватила нас на руки и так, над собою, понесла в город. На площади стояли накрытые столы, ломящиеся от яств, цветочные гирлянды вздрагивали от громкой музыки и топота танцующих. На возвышении в кресле сидел пан бургомистр в парадном камзоле, справа от него чуть пониже – две прекрасные фаты, а слева пустовали троны цветочных королев. Нас с Яськой несли к ним.

– Стоять! – зычно прокричала я. – Где моя сковородка?

Толпа замерла, люди засуетились, звонкая «псячья дрянь!» Олеся перекрыла гомон.

– Панна Моравянка. – Макушка Петрика вынырнула в районе моего плеча, и пальцы привычно ощутили прохладу золотой ручки.

– Поставьте меня! – скомандовала я и, поигрывая сковородой, пошла к возвышению по узенькой тропинке, которую образовывали для меня расступающиеся горожане. Ясна шла следом, я чувствовала ее присутствие. Карл растерянно моргал и пытался подозвать к себе верную помощницу, но она эти попытки игнорировала.

– Поздравляю, пан бургомистр и добрые горожане, с праздником Медоточия, – сказала я, приблизившись к возвышению. – Этот год был непростым, но интересным. Мы познакомились с новыми людьми и нелюдями, кого-то любили, кого-то ненавидели, узнали, что нами руководит фахан… Да, да, панство, троекратное ура и качать пана Килера! Тем более что вельможный пан наши исторические камни рушить передумал!

Караколь сдавленно пискнул, когда толпа вознесла над собой его долговязую фигуру. Я же, пользуясь тем, что основная масса людей сместилась в сторону, запрыгнула на постамент. Бесед разводить не стала, не до них. Огрела белобрысую Флоризею, пнула Асмодию, приложив сковородой по точеному носику, сразу ставшему крючковатым. Ясна и тут не от меня не отстала, вцепилась в белоснежную гриву феи, зашипела:

– Проклятая низкая тварь… кокотка… засунь своих лессеров себе…

Помост подломился, наша четверка, нет, пятерка, если считать Болтуна, рухнула внутрь дощатой коробки.

– Каков вокабуляр! – веселился артефакт. – Еще наподдай! Нет! Придумал! Пани Новак и сестра ее из Замбурга! Старухи!