– Так не рябит? – спросил Легион любезно. – Начнем веселье?

– Ван Диормод, – проговорила Ясна, и я поняла, что с ней прямо сейчас ведется совсем другая беседа, – очень приятно познакомиться.

– Начнем, – вздохнула я и погладила кончиками пальцев рожицу Болтуна на чеканной пластине.

Вспышка. Черноволосая девушка рыдает на коленях перед пустой застеленной кроватью. Это я. Мутти сегодня похоронили. Больно, как больно. Одна, совсем одна. Вспышка. Кладбище, толпа в траурных одеждах, в землю опускается деревянный гроб, вдова прижимает к груди осиротевших детишек. Твоя вина, Моравянка. Стригои осушили почтенного горожанина, а ты не уберегла. Вспышка. Опять трупы, боль, горе, слезы, вина.

– Зачем жить, Мармадель? Ты абсолютно бесполезна. Без тебя всем лучше будет. Знаешь, как раньше тех Берегинь, что с работой своей не справлялись, наказывали?

– Знаю.

Изможденные грязные люди потрошат на жертвенном алтаре бьющуюся в агонии женщину. Кровь стекает в каменный желоб, под ним, широко открыв рот, стоит на четвереньках рыхлый старичок в парчовой распашонке. Жрец? Князь? Какая разница?

– Как-то сегодня без огонька? – хмыкнула я с кривой улыбкой. – Повторяетесь, пан Легион.

Картинка меняется.

– Адичка, – говорит тетка Рузя, заламывая ручки, – развоплоти меня, сил никаких нет терпеть… Обеих пореши. Мы ведь те самые страшные сестры, которые тебе в кошмарах являются, от нас тебе опасность грозит.

– Отпусти, – вторит Гражина. – Только и нужно, кристалл этот треклятый в ручки взять…

– Чего? – тряхнула я головой, сбрасывая морок. – Пан Легион, какой еще кристалл?

– А я откуда знаю? – удивился дух Медоточия. – Все у тебя в голове.

Я зажмурилась, попыталась опять поймать то самое видение. Тетечки, ау!

Мармадюк. Нет, Марек пришлый в вытертой до ветхости сорочке и с черными как ночь глазами:

– Ты как смерть, Мармадель, моя личная смерть. – Рот его растягивает глумливая улыбочка. – Никто не может тебя полюбить, даже под действием чар. Ты думаешь, что мы с тобой друг другу судьбой предназначены? Знаешь, где я эту судьбу видел?

Кровь стекает в каменный желоб, под ним, широко открыв рот, стоит на четвереньках…

– А сам говорил, в цветок превращусь, – бьюсь я на жертвенном алтаре. – А еще, что мяса не ешь. И вот, кстати, любопытно, за каким фаханом тебе мои панталоны понадобились?

Вспышка.

Прекрасный как мечта пан Легион посмотрел на меня, приоткрыв безупречных очертаний рот:

– Какие еще панталоны?

– Кружевные, – удовлетворила я его любопытство.

Но, видимо, удовлетворила не до конца, пришлось рассказывать все в подробностях, с момента, когда в «Золотой сковородке» появился потерявший память великий чародей Мармадюк.

– Мармадюк? – переспросил дух. – Ученик Этельбора? Ты молчи!

Мужской палец с безупречно отполированным ногтем ткнул в золотую пластину Болтуна, и увещевания артефакта не откровенничать с нижними существами прервались на полуслове.

– И темнейшее высочество Караколь собирается нас уничтожить? Зачем?

– Ну, ему за это в вышней канцелярии каких-нибудь плюшек отсыплют. Ради них и старается. Но, как бы там дело дальше ни обернулось, пан Легион, знайте, горожане на вашей стороне.