Когда дело касалось психологии, то ничто нас так не изумляло и не вызывало таких восторгов, как практические знания в этой области и повседневное их применение. Чем больше мы учились, тем больше по достоинству ценили изящество и мастерство, с которым нас, пришельцев из чужой страны, принадлежащих к неизвестному противоположному полу, с самого начала понимали, принимали и обихаживали.

С этими широкими, глубокими и основательными знаниями они решили возникшую проблему обучения методами, на которых я надеюсь остановиться подробнее чуть позже. Их окруженные всеобщей заботой дети по сравнению со среднестатистическими отпрысками в нашей стране представляются как любовно взращенные розы рядом с перекати-полем. При этом они вовсе не казались «выращенными» — это превратилось в их естественное состояние.

И этот народ, постоянно развивавший свои умственные способности, силу воли и общественную сознательность многие столетия с непременным успехом развивал и использовал науки и искусства — те, чтобы были ему знакомы.

Мы внезапно явились в этот дивный и тихий край, к мудрым, добрым и сильным женщинам, исполненные уверенности в своем превосходстве. И вот теперь, «обузданные и обученные» до казавшейся им достаточной степени, мы, наконец, отправились повидать страну и познакомиться с ее обитательницами.

Когда нас сочли достаточно «обузданными и обученными», чтобы доверить ножницы, мы как смогли привели себя в порядок. Аккуратно подстриженная бородка, разумеется, гораздо лучше и удобнее, чем длинная. Бритв, естественно, нам дать не могли.

— Когда вокруг так много пожилых женщин, то бритвы уж можно было найти, — фыркнул Терри. На что Джефф заметил, что раньше никогда не встречал у женщин полного отсутствия растительности на лице.

— Мне кажется, что отсутствие мужчин будто бы сделало их в этом отношении более женственными, — предположил он.

— Ну, тогда лишь в этом отношении, — неохотно согласился Терри. — Менее женственных я никогда не видел. Отдельно взятого ребенка, похоже, недостаточно для развития того, что я называю материнской заботой.

Представления Терри о материнстве были обыденными, как о «заботе о вверенном божьем стаде» при полном поглощении женщины хлопотами об отпрысках. Материнская забота, играющая в обществе решающую роль, влияя на все области жизни, всесторонне оберегая всех детей, обеспечивая им уход и обучение, не казалась Терри чисто материнской.

Мы полностью привыкли к новой одежде. Она была такой же удобной, как наша, а иногда даже удобнее, и бесспорно выглядела куда приятнее. Что до карманов, то лучшего и желать было нельзя. Комбинезон был буквально усеян ими. Располагались они очень продуманно, не стесняя движений, прибавляли одежде прочности и украшали ее изящными швами.

В этом и еще во многом, что нам предстояло увидеть, проявлялась практичность в сочетании с тонким художественным вкусом, по всей очевидности, не испытавшем вредных влияний.

Нашим первым шагом к относительной свободе стала поездка по стране с личным сопровождающим. Никаких пятерых охранниц по периметру! Лишь наши наставницы, с которыми мы прекрасно ладили. Джефф говорил, что любит Заву как тетушку — «только она веселее всех тетушек». Мы с Сомель очень подружились и стали почти неразлучны. Но было очень забавно наблюдать за Терри и Моадин. Она вела себя с ним терпеливо и вежливо, но то были терпение и вежливость выдающегося человека, скажем, бывалого и опытного дипломата по отношению к школьнице. Ее снисходительность к его самым нелепым проявлениям чувств, ее добродушный смех не только вместе с ним, но, как я часто подозревал, и над ним. Ее невинные вопросы, которые почти неизбежно подводили Терри к тому, чтобы сказать больше, чем он намеревался. Нам с Джеффом было очень забавно за ними наблюдать.