– Надя, что за гадости ты говоришь? – всплеснула руками Галина Михайловна. – Не смей меня позорить! Я брала деньги у людей? За спиной у мужа? Дочь, опомнись! Не клевещи на мать, которая тебя обожает. Понимаю, ты обижена на Валеру, но при чем тут я?

– Ты всегда при чем, – вздохнула Надя. – Когда я рассказала Лампе, почему мы при жизни отца хорошо жили, госпожа Романова заметила: «Надежда, ваши обвинения в адрес Галины Михайловны просто слова». И я отдала ей одну из твоих хозяйственных книжек.

– Что ты сделала? – обомлела мать.

– В одном отец был прав, – усмехнулась дочь, – в том, что его жена отличается крайней аккуратностью в ведении денежных дел и скрупулезно записывает каждый день свой приход-расход. У нее масса книжечек с цифрами.

Я встала, взяла с полки блокнот в потрепанном кожаном переплете, открыла его и начала читать:

– «Десятое марта. Сто рублей от Водоносова за диагностику. Двадцать целковых от Пронкина. Тридцать – Федосеев. Итого сто пятьдесят». Эта книжечка датирована семьдесят пятым годом. За один день врач получил месячную зарплату высококвалифицированного специалиста. Дни у вашего мужа были разные, иногда совсем без дохода, но в среднем в том году он в месяц получал около трех тысяч рублей. Для советского человека баснословные деньги. Естественно, налоги с этих сумм не платились.

Глаза Галины Михайловны превратились в щелочки, она поджала губы, хотела что-то сказать, но тут дверь открылась, и на пороге возник Валерий Борисович.

– Меня охрана не выпускает, – зашипел он. – Напишу на вас заявление в полицию за насильное удержание.

– Дом в Захаркине – подарок человека, которого папуля, как многих других, от смерти спас, подсказав, чем он болен, – не обращая внимания на брата, продолжала Надежда. – А мама наврала мужу, что приобрела фазенду на отложенные ею средства. Наверное, планировала продать ее, только не получилось, никто в деревне селиться не хотел. Ну да я вам, Лампа, уже об этом рассказывала.

– Что ты уже сделала? – дернулся брат.

– О! Ты решил со мной поболтать? – съязвила Надежда. – Польщена. Если плохо расслышал, повторю: я все рассказала Лампе. И про твоего однокашника Леонида Самсонова, и про…

– Что? – заорал Валерий. – Тварь! Гадина!

– Господин Милов, держите себя в руках, – попросил Костин.

– Эта… эта… – не мог найти приличных слов доктор. – Надька сволочь!

– А ты чего ожидал? – пожала плечами сестра. – Вытурил меня с работы, закрыл наши с Боречкой кредитки, да еще велел из коттеджа уезжать, так как он принадлежит тебе. Совсем от ревности очумел? Не можешь простить племяннику, что твоя невеста вначале с ним спала?

– Это было ошибкой, – пропищала Анжелика, – я никогда Борьку не любила.

– Подлюга! – проорал Милов и кинулся на сестру.

Костин быстро нажал на кнопку в столе, и в переговорную ворвалась охрана.

Минут через пятнадцать, когда накал страстей в кабинете спал, я постучала карандашом по столу.

– Давайте вернемся к беседе. Итак…

Некогда семья Миловых жила в ведомственном доме. Кооператив носил название «Врач». Думаю, всем понятно, что там приобрели квартиры те, кто имел отношение к медицине. В одном подъезде с Миловыми жили тогда доктор Козланюк и чиновник из Минздрава Самсонов. Мальчик Валерий играл во дворе с детьми соседей.