– А чё пишут? – вытянул шею Динавицер.

– Да вот, Минавтопром разукрупнили, теперь за Минчермет взялись. – Военрук солидно сверкнул очками. – Будут у нас отдельно «Ново‑Липецкий металлургический завод», отдельно «Челябинский металлургический…», «Магнитогорский…», «Запорожсталь», «Серп и Молот»… Тут целый список. Демонополизация… хм… и социалистическая конкуренция!

– А чё? Может сработать, – авторитетно заявил Изя.

– Думаешь? – Макароныч глянул поверх очков.

– А то! – фыркнул Динавицер и развил свою мысль: – Это как с помидорами. В овощной придешь – они там дешевые. Мятые, коцаные, зеленые… А у бабки на базаре – спелые, один к одному! Но подороже. Зато выбор!

– А мой папан, – сказал Зенков с первосортным прононсом, – уже заранее радуется. Говорит, что Минобороны теперь и в позу встать может: не будем брать ваши «ЗиЛы»! Не шибко они надежные и горючки много жрут. Или сделайте нам чего получше, или мы, вон, у чехов «Татры» закупим!

– Понимаю! – хмыкнул военрук, смешливо кривя аккуратную полоску усов. – А почему заранее?

– Так это когда еще будет! – затянул Жека. – Год пройдет как минимум. Пока разделят, пока все оформят, пока бумаг испишут тонн пять…

– Замучали уже со своей демо… моно… – капризно завела Настя, переглядываясь с Тимошей. – Давайте развлекайте нас!

Марк Аронович мигом отложил газету, а Изя оживился:

– О! Хотите новый анекдот?

– Фу, как пошло, – надула губки моя сестричка. – Стихов хочу!

– Кому чаю? – В дверях показался раскрасневшийся Дюха. Обеими руками он выжимал поднос с жалобно позвякивавшими стаканами в подстаканниках, отливавших старым серебром. Поднос валко пошатывался, грозя пролить «полезный, хорошо утоляющий жажду напиток».

– Куда так много? – всколыхнулась Зиночка. – Десять стаканов!

– Для тебя не жалко! – пылко измолвил Жуков, выставляя поднос на столик. Затем деловито выгреб из карманов малюсенькие упаковочки по два кусочка сахара, укладывая кучкой, и продекламировал: – Пейте чай с сушками, с треском за ушками!

– Пиит! – фыркнула Тимоша с легким, но отчетливым небрежением. – С тебя стих.

– Со всех! – грозно сдвинула бровки Настя. – Ты – первый.

– Дюха, девочки соскучились по лирике, – обрисовал я ситуацию, дзинькая ложечкой в стакане. Жуков с робкой надеждой посмотрел в сторону Зиночки, оцарапался о колючий взгляд и увял.

– А ты – второй! – мило улыбнулась мне сестричка.

– Чучела, – нежно капитулировал я.

– Называется: «Обменялись любезностями!» – хихикнула Тимофеева. Озабоченная складочка, залегшая у нее над переносицей, разгладилась. – Дю-юш…

Андрей мигом ожил, исходя нервным румянцем.

– Щас, щас! – заторопился он. – Я… это… из Маяковского. Только не до конца…

Помолчав, Дюха ломко заскандировал, спускаясь по чеканным «лесенкам»:

– «Дым табачный воздух выел. Комната – глава в крученыховском аде. Вспомни – за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил…»

Теперь настала очередь Зиночки пламенеть ушками. Девушка немного растерянно, немного нервно теребила пояс халата, пряча взгляд под вздрагивавшими ресницами.