По всему Центру не прекращался вечный субботник, с утра до вечера визжали выдираемые гвозди устрашающей длины, колотили молотки, взвизгивали «болгарки», шуршали пилы и звякали гаечные ключи. Гул юных голосов не стихал, волнами прокатываясь по коридору, перемежаясь грохотом, дребезгом и прочей озвучкой ремонта. Теперь в здании и пахло по-другому. Накатывал лесной дух свежего дерева и тяжелый запах краски, резковатыми нотками пробивалась сварочная гарь.

А мой солидный кабинет, с парой телефонов на обширном столе, неуловимо быстро превратился в рабочую комнату айтишника. Ломаная и битая электроника завалила весь угол, угрожая погрести неосторожного, а на святыне бюрократа – увесистой бронзовой чернильнице – калился паяльник, напуская смолистого дымку. Я собирал модем.

Короткий, но емкий разговор с Револием Михайловичем как будто запустил цепную реакцию – срочные дела множились по экспоненте, а мое свободное время стремилось к нулю. Третий день подряд я уходил из Центра последним, часов в десять вечера, «взводя» сигнализацию и запирая стальную дверь на ключ. Благо до дому недалеко.

Я с ностальгией вспоминал Вареньку, Галочку и Катюшу, верных папиных лаборанток, и их умелые ручки. Сколько плат они напаяли к моей микроЭВМ – в рабочее время, невинно хлопая ресницами на очкастого завлаба! А потом, надменно задирая носики, выносили схемы через проходную в дамских сумочках…

Я расплачивался с девушками духами «Пани Валевска Классик» – выкупил у фарцы три синих флакончика, смахивавших на треуголку Наполеона. Мои добровольные помощницы гордо шествовали, окутанные облачками горьковатого аромата, а пажи-невидимки несли за ними шлейфы с нотками пряных пачули, терпкого рома и сладкой ванили. Ныне все трое в декрете, а просто так в секретный «ящик» не пройдешь.

– Сам, все сам… – вздохнул я, распаивая детальку за деталькой.

Громкий вопль Изи предшествовал дробному грохоту, словно на пол обронили охапку дров. Распахнулась дверь, и в кабинет просунулся запаренный Динавицер.

– Рейку привезли! – выпалил он, добавляя с ухмылочкой: – Половую!

– И чё? – хладнокровно задал я излюбленный Изин вопрос, пропаивая выводы.

– Как это чё?! – возмутился одноклассник. – Пошли таскать!

– Пошли, – вздохнул я, с сожалением оглядывая полупустой корпус будущего модема.

«Хорошо, если недели за две соберу первый, – подумал мрачно. – Ergo, весь вечер мой…»

Двумя часами позже, мокрый и потный, я свинтил домой. Покрутился под душем, переоделся, стяжал два пирожка с противня у зазевавшейся Насти и дунул обратно, «на вторую смену».

Помаленьку темнело. «Болгарки», ножовки, молотки все реже озвучивали вечер и вот затихли совсем. Хлопотный день с бега переходил на шаг.

Отложив паяльник, я сильно прогнулся, разминая спину, и выдохнул, с удовольствием слыша, как бодро попискивает пульс.

Одному и думалось легче – сидишь себе, вдумчиво перебираешь воспоминания, что-то откладывая на потом, что-то сгребая в кучку. Я даже не подозревал, что простенькая с виду электронная почта потянет за собой целый состав колоссальных проектов, как обещание научных прорывов и технических переворотов.