– Да я уже понял…
– Позвать? – вздохнула Лариса.
– Зовите, – обреченно сказал я.
– Пожалуйста, на «ты», – мягко поправили меня.
– Зови!
В ухо толкнулся стук трубки, опущенной на тумбочку, и отдаленный зов: «Инка! Тебя!»
Расслышав знакомую поступь, я облизал пересохшие губы.
– Алло-о?
Меня пробрало всего, мурашки сыпанули по всем западинкам и даже, чудилось, по извилинкам. Голос Инны звучал как всегда – ясно, открыто и нежно.
– Привет, – выдавил я.
После небольшой заминки слуха коснулось прохладное и делано-безразличное:
– Здравствуй.
Заснеженная нежность…
– Я не помешал? – шаркнул я ножкой, теряясь и не зная, о чем говорить.
– Нет, на сегодня съемки закончились, – сквозь холодный тон проклюнулись ледяные иглы нетерпения. – Извини, что была несдержанна. Устала просто. Нервы, то, сё…
– Я понимаю… – вздохнулось мне.
– Ну-у… Пока. Я потом сама тебе позвоню.
– Ладно… Пока.
Ведомый раздражением, я бросил трубку – и словно разрядил негатив, переключил себя в «нейтраль». И сразу изнутри, из глубин моего естества, проросло ясное понимание: Инна не позвонит.
За окном серели сумерки, комната наполнялась тенью – в цвет моего настроения.
– «Только дали и туман, лишь туман и дали… – забормотал я нетленку из «раннего Гарина». – И за далями – туман, и за ним лишь дали…» – И ожесточился: – Не нюнить! Переживешь и это!
Резко сняв трубку, накрутил зеленоградский номер. Щелкнуло после второго гудка.
– Алло! – донес провод отцовское нетерпение.
– Пап, привет! – Мой голос немного подрагивал. – Вы там модемный пул подняли?
– Кажется, позавчера заработал. – Неуверенность в трубке намазывается на смущение. – Там были какие-то сложности, Револий Михалыч своих присылал. С шестнадцатью модемами не вышло, с двенадцатью только… А что?
Кажется, папа наконец приходит в норму, спускаясь с высот кибернетики – в его голосе прорезывается заинтересованность.
– Я закончил, – ушло по проводу спокойное сообщение. – Написал, в общем, почтовый сервер. Нужно тестить… Пока, к сожалению, на «Коминтернах», но, если заработает на них, до Нового года перенесу на БЭСМ‑6…
Ухо заложило от радостного рева на том конце телефонной линии. Похоже, папа в последний момент дал громкую связь или Старос оказался рядом. Рев двух радостных носорогов, готовых бежать впереди паровоза за обещанной программой…
– Все, все, – попробовал я улыбнуться, – приеду в Москву, будем тестировать.
– Wow! – ворвался голос Филиппа Георгиевича. – Скоро ты, Мишка?
– Десятого буду!
– Wow! Ждем!
Трубка зачастила короткими гудками, словно подбадривая: «Все будет хорошо! Прорвемся!»
Глава 11
Вторник 9 декабря 1975 года, день
Москва, Староконюшенный переулок
Пластифицирующая маска терпимо стягивала кожу, сковывая мимику. Широко открыть рот не получится, но говорить можно, еле двигая губами, как будто застывшими с сильного мороза.
«Фантомасом» я стал еще в Шереметьево – зашел в туалетную кабинку юношей, а вышел оттуда мужчиной средних лет, усталым и побитым жизнью. Грим лег как надо, и не смывать, не соскребать не надо – содрал вместе с маской, и все дела.
Нацепил паричок «персоль» и очки в заметной черной оправе, приклеил сивые усы, пожелтевшие от курения. Шапка-ушанка, которую я в жизни не носил, и унылое пальто довершили новый образ. Новосельцев из «Служебного романа».