Деревья слева разошлись, вежливо уступая место обширному лугу, полого спускавшемуся к Потомаку. Трава стелилась курчавым бурым ковром, а выше по склону ее раздвигала серая ноздреватая глыба, смахивая на окаменевший пень.

– Чем не стол? – молодецки воскликнул Даунинг, торжественно накрывая скальный останец одноразовой скатертью.

Пакеты с бутербродами и два термоса – с чаем и какао – придавили ее, вспархивавшую под ветерком.

– Ох, ты… – поморщился куратор. – Забыл свою sidushku! Я быстро, джентльмены.

Он бодро поспешил к стоянке, а Фолви, накинув капюшон, взгромоздился на широкие перила. Нахохлился и лишь изредка потягивал из крошечной плоской бутылочки – для сугреву.

– Не расслабляйтесь, – тихо сказал Призрак Медведя. – В ста ярдах от нас, в леске… Не оглядываться! В леске засели двое с биноклями, рациями и прочими причиндалами. Они нас не слышат, но хорошо читают по губам. Поэтому все глупое и невинное, что подобает пикнику, говорите в их сторону. А если хотите сказать что-то иное, поворачивайтесь к реке.

– По-моему, Чак, на том берегу тоже кто-то есть, – негромко измолвил Вальцев, выставляя на «стол» стопку картонных стаканчиков.

– Два снайпера, – подтвердил индеец. – Они просто стерегут… охраняют нас, и не опасны.

– Скажите, Чак, – Максим потянулся, оборачиваясь к Потомаку, – мне чудится или вы действительно расположены к нам? Или к русским вообще?

Гоуст Бир присел, подобрал оброненную сигарету и заговорил, вставая:

– Я служил во Вьетнаме вместе с Пегом. Однажды он попал в плен. Его держали на базе в горах Аннама, и меня послали на выручку – я ведь похож на туземца. На базе мне встретились русские летчики. Они улыбались, угощали красным супом… сейчас вспомню… borshch. А вечером всем показывали кино – под навесом, на белой простыне. Фильм назывался «Апачи», про вождя Ульзану. И все русские переживали за краснокожих, а бледнолицых считали врагами! Ночью я освободил Пегготи, но ту встречу с пилотами запомнил. – Повернувшись лицом к лесу, Чак закурил и четко проговорил: – Это с реки холодом тянет. Стаканчик виски – и согреетесь, хе-хе…

– Нет уж! – непринужденно рассмеялся Вакарчук. – Лучше я чайку…

Ливанув из термоса в стаканчик, он с показным удовольствием отпил.

– М‑да. Шоколад! Но тоже неплохо… И горячий еще! Макс!

– Плесни мне.

– О’кей…

Все трое сделали разворот «кругом», уставясь на речные перекаты.

– Вы хорошо шифруетесь, но вы не предавали свой народ. – Призрак Медведя внимательно обшарил глазами окрестности. – А мой народ… его загнали в злые земли – вымирать. Американцы – наши враги. Хау.

На мостках показался Даунинг, бубнящий в плашку рации. Куратор шел не один, рядом вышагивал молодой мужчина в длинной кожаной куртке.

– Что-то не то… – глухо обронил Вакарчук.

Обычно открытое и улыбчивое лицо «Айвена» пугало замкнутостью, как сигнал тревоги. Джек будто невзначай, заученным движением шерифа с Дикого Запада, распахнул куртку – тускло блеснул «кольт» в кобуре.

– Позвольте представить Фреда Вудроффа, – ровным голосом сказал он, приблизившись. – Фред возглавляет опергруппу ЦРУ нашего генконсульства в Ленинграде.