Тот сделал это и доложил:

– Из Посольского приказа сообщили, что получен ответ Стефана Батория на грамоту, посланную ему еще в конце ноября прошлого года. Король готов принять наших послов, но даже не намекает на прекращение военных действий. Передать в приказ, чтобы ответ короля принесли тебе?

– Не надо. Все это пустое. Баторию не нужен мир, и летом он вновь выступит против нас. Мы пошлем к нему посольство, предложим выгодные условия, но они будут отвергнуты. Король пойдет на мировую только тогда, когда потерпит крупное поражение и поймет, что дальнейшее ведение войны губительно для Речи Посполитой. Покуда этого не произошло, Баторий не успокоится. Плохо, что мы опять не знаем его планов. Куда он двинет свои войска? На Ливонию, Псков или Смоленск, чтобы открыть путь к Москве? Мне докладывали, что король сможет собрать армию численностью до пятидесяти тысяч человек. Чтобы вести войну сразу по трем направлениям, этого мало. Замки в Ливонии рассеют силы Батория, тем самым ослабят всю армию. Мы же можем в это время нанести удар по полякам, держа рать в одном кулаке. Да и никуда не денутся эти замки, если король сможет нанести нам поражение. Поэтому в Ливонию он не пойдет. Значит, остаются Псков и Смоленск.

– Но Псков сильно укреплен, государь. Это не Полоцк и не Сокол!

– Согласен, Богдан. Если бы против нас воевал Сигизмунд, я был бы уверен в том, что поляки не пойдут ни на Псков, ни на Новгород, а укрепят уже имеющиеся позиции в Ливонии. Баторий не таков, но все же брать Псков в этом году он не решится. Думаю, король поведет наступление на Смоленск через Великие Луки. Эта крепость давно не усиливались, устарела, обветшала. Сил там немного. Заманчивая цель, не так ли? Это при том, что Великие Луки продолжают охранять сообщение Новгорода с Псковом и поныне считаются предсердием Москвы!

Бельский согласно кивнул:

– Воистину так, государь!

Царь продолжил:

– По пути же к Великим Лукам окажутся небольшие деревянные крепости Велиж и Усвят. Баторий будет брать их. Он не оставляет в тылу неприятельских сил. Потом король двинется на Смоленск или на Псков. Поэтому нам придется дробить силы, высылать полки к Новгороду, Пскову и на южные рубежи, чтобы не допустить вылазки крымской орды. Оттуда нельзя снимать войска. Ногайский князь Урус, как сообщают верные люди, уже ведет переговоры с Юханом. Он и азовцы вполне могут серьезно побеспокоить нас.

Бельский вздохнул.

– Кругом плохо, да, государь?

– Еще хуже бывало. Самое же плохое то, что у меня остается все меньше сил. Чую, помирать скоро. Хвори одолевают, приступы все чаще случаются. А передать государство сыну надобно в спокойной обстановке. Поэтому я все больше думаю о том, чтобы заключить мир повсеместно. С Польшей, Швецией и с иными недругами. Пусть даже путем уступок. Потом можно будет и вернуть отданное. Сила России в вере и в несметных богатствах, особенно в сибирских краях, освоение которых принесет государству великую пользу. Этого нет и не будет у западных стран. Россия стала великой державой, таковой и останется. Лишь бы мы сами не разгромили ее по собственной глупости. Ладно, Богдан, устал я. Ступай и передай приказ готовить гонцов в названные крепости. Пусть их воеводы по первому же зову прибывают в Псков, где с начала лета будет находиться моя ставка.