Она вернулась к Гэри, который тактично отошел в сторонку с началом этой сцены воссоединения.

Уайтхорс, Йеллоунайф. Больно даже знать названия этих городков, – городков, куда вполне можно слетать. Можно побродить по улицам и придумать, как бы подсмотреть хоть краем глаза.

Но она не настолько безумна. Безумствовать нельзя.

За ужином она подумала, что свалившиеся на нее известия позволят ей выйти за Гэри или поселиться с ним вместе, – это уж как он захочет. Ей больше не о чем беспокоиться, нечего ждать в истории с Пенелопой. Пенелопа – не призрак, она защищена, если это в принципе возможно, и, наверное, счастлива, если это в принципе возможно. Она дистанцировалась от Джулиет и, вероятнее всего, от воспоминаний о Джулиет, и Джулиет могла только дистанцироваться в ответ.

Но Пенелопа сообщила Хезер, что Джулиет живет в Ванкувере. Как она сказала: «Джулиет»? Или «мама»? «Моя мать»?

Джулиет объяснила Гэри, что Хезер – дочка ее старых знакомых. Они с ним никогда не говорили о Пенелопе, и он не показывал, что знает о ее существовании. Скорее всего, Криста ему рассказала, а он молчал, потому что не хотел соваться не в свое дело. Или Криста ему рассказала, а он забыл. Или Криста никогда не заговаривала о Пенелопе, даже не упоминала ее имени.

Даже если Джулиет с ним съедется, существование Пенелопы не всплывет, Пенелопа перестанет существовать.

Хотя ее уже не существовало. Та Пенелопа, к которой тянулась Джулиет, исчезла. А женщина, встреченная Хезер в Эдмонтоне, мать, заказывающая школьную форму сыновьям, причем настолько изменившаяся внешне, что Хезер ее не узнала, была Джулиет незнакома.

Сама-то она в это верила?

Даже если Гэри и заметил ее волнение, он повел себя так, будто ничего не произошло. Но, наверное, в тот вечер они поняли, что не смогут быть вместе. Будь такая возможность реальной, Джулиет, вероятно, сказала бы: «Моя дочь уехала, даже не попрощавшись, хотя, наверное, она не понимала, что покидает меня. Она не знала, что это навсегда. Но потом мало-помалу до нее дошло, что она хочет держаться от меня подальше. Только таким способом она могла выправить свою жизнь.

Наверное, ее пугает необходимость со мной объясняться. Или времени нет. Знаешь, мы всегда думаем, что есть одна причина, другая причина, все время ищем причины. И я могу много рассказывать о своих ошибках. Но мне кажется, причину обнаружить не так-то просто. Как и чистоту ее натуры. Да. Некую тонкость, и строгость, и чистоту, непоколебимую честность. Мой отец говорил про тех, кого не выносил, что он их за людей не считает. Быть может, именно так и сто́ит это понимать? Пенелопа меня за человека не считает.

Может, она не выносит даже мысли обо мне. Вполне возможно».

У Джулиет есть друзья. Не так много… но есть. Ларри, как прежде, заходит в гости и, как прежде, шутит. Она продолжает свои исследования. Хотя слово «исследования», наверное, не очень точно отражает суть ее занятий… «расследования» – это точнее.

Поскольку денег в обрез, она подрабатывает в той самой кофейне, где когда-то любила сидеть за столиком на тротуаре. Эта работа – удачный противовес ее увлечению древними греками… такой удачный, что Джулиет, наверное, не уйдет, даже если сможет себе это позволить.