Бабушка что-то говорила, а я погрузился в себя.

Понятно, что все эти разговоры нужны самой женщине. Она сейчас льёт слёзы не по моему отцу, а по мне. Представляет себе, какого мне, накручивает себя и плачет.

Может сказать, что отец жив? Пожалуй, слишком рискованно и не совсем практично.

Почти у самого спуска в склеп нам преградили путь три типа в костюмах, сразу стало понятно, что это люди императора.

— Император приносит глубочайшие соболезнования, — вышел вперёд один из мужчин, стандартная внешность, короткая стрижка, чуть полноватый, глаза умные и живые. — К сожалению, у его императорского величества много обязанностей, он не смог выделить время, чтобы лично отдать дань уважение вашему почившему отцу.

— Передайте его императорскому превосходительству, что я в любом случае благодарен, — степенно кивнул я, продолжая движение.

Видимо люди императора открыли очередь, перед ними никто не смел подойти, но после того, как костюмы удалились, очередь паломников потекла полноводной рекой.

— Скорбим вместе с вами, Константин был прекрасным человеком.

— Большая потеря для всей страны, наши соболезнования.

— Верим и надеемся, что вы продолжите дело вашего отца. Он был прекрасным человеком и выдающимся одарённым.

Всё проходило гладко, до тех пор, пока к нам не подошла чета Ананьевых. Геннадий Ананьев в сопровождении супруги и сына.

Статная женщина в плотном сером пальто и распущенными волосами, смотрит приспустив веки, позади меня разгорается диск солнца, бьющий прямо в глаза. Сам глава клана на фоне жены не производил должного впечатление, будто поставленная на попа бочка. Короткие руки и ноги, коренастое тело и объёмный живот.

Пётр смотрит не на меня, а на Свету, испытующе и долго. Если бы его взгляд имел силу, уверен, вуаль на лице девушки бы задымилась.

— Я буду не первым, кто скажет хорошие слова о Константине, — необычно начал Геннадий. — Но я всё же скажу, как того требует долг. Он был верноподданным империи, показательный и честолюбивый, таких людей мало, жаль, что его больше нет с нами.

— Спасибо, — только и смог выдавить я.

Вся эта церемония начала здорово действовать на нервы. Хотелось прыгнуть к отцу, проверить его состояние, освободить ото сна. Все события происходили в реальности, заставляя думать, что его действительно уже нет.

Моя заминка была интерпретирована по своему.

Чета Ананьевых развернулась, чтобы дать нам пройти, но Пётр остался на месте. Мы замерли, его отец обернулся, видимо, почувствовав, что сына не пошёл вместе с ними.

— Пётр? — позвал он.

— Сейчас, — даже не поворачиваясь, бросил Ананьев. — Света, мы можем поговорить?

— Не сейчас. — тихо ответила девушка, отвечая на мысленный приказ.

Лара почувствовала неладное, беря под локоток тело Светы, чтобы продолжить движение.

— Это важно! — настаивал Пётр, так и не двинувшись с места.

Я поймал взгляд Ананьева старшего, кивая в сторону сына.

— Пётр! Немедленно прекрати! — не удержался Геннадий, чуть повысив голос, чем вызвал волну разговоров среди стоящих близко людей.

— Нам надо поговорить, — не унимался Пётр.