— Ну что, — добродушно сказала хозяйка дома, — начнём представление? И как же всё это будет?

— Очень просто, миледи, совсем просто, — пробормотал маленький доктор. — Немного откиньтесь на подушки… вот так. Волноваться нет нужды.

— А я и не волнуюсь, — проворчала леди Аствелл. — Хотела бы я видеть, кому это удастся загипнотизировать меня против моей воли!

Доктор Казалет заулыбался.

— Конечно, конечно, но ведь вы же дали согласие, значит это не против вашей воли, ведь так? — весело сказал он. — Так, отлично. Мсье Пуаро, можно вас попросить выключить верхний свет? Вам хочется спать, леди Аствелл, вы засыпаете…

Он уселся поудобнее.

— Уже поздно. Вам хочется спать… очень хочется… веки тяжелеют, опускаются… глаза постепенно слипаются… слипаются… слипаются. Скоро вы заснёте…

Низкий, монотонный голос его звучал как-то сонно, одурманивающе. Наконец он склонился вперёд, внимательно вгляделся в лицо сидевшей перед ним женщины, потом, протянув руку, приподнял ей одно веко и с довольным видом кивнул.

— Всё в порядке, — тихо шепнул он. — Продолжать?

— Конечно, прошу вас.

Доктор заговорил — теперь голос его звучал резко и повелительно.

— Вы спите, леди Аствелл! Но вы слышите меня и можете отвечать на вопросы.

Женщина на диване не шелохнулась — только в тишине комнаты прошелестел её ровный, бесстрастный голос.

— Да. Я слышу вас. Я отвечу на ваши вопросы.

— Леди Аствелл, я хочу, чтобы вы мысленно опять вернулись к тому вечеру, когда был убит ваш муж. Вы помните, что было тогда?

— Да.

— Вспоминайте. Вы сидите в столовой. Расскажите мне, что вы видите.

Леди Аствелл беспокойно заворочалась.

— Я расстроена. Мне немного не по себе из-за Лили.

— Да. Нам это известно. А теперь расскажите, что вы видите.

— Виктор съел весь солёный миндаль — что за мерзкая прожорливость! Завтра же скажу Парсонсу, чтобы больше не ставил тарелочку с миндалём на тот край стола, где он сидит.

— Продолжайте, леди Аствелл.

— Рубен сидит хмурый. Настроение у него окончательно испортилось, и, наверное, не только из-за Лили. Скорее всего, дела идут неважно. Виктор как-то странно смотрит на него.

— Расскажите нам о секретаре, леди Аствелл.

— Левая манжета на его рубашке обтрепалась и вся в лохмотьях. Разве можно так сильно мазать волосы бриолином? Что за гадкая привычка — из-за неё вся обивка в гостиной испорчена.

Казалет вопросительно взглянул на Пуаро, но тот только покачал головой.

— Обед закончился, леди Аствелл. Вы пьёте кофе. Расскажите, что вы видите.

— Кофе сегодня вкусный. Часто бывает по-другому. На повариху в этом смысле совершенно нельзя положиться. Лили то и дело выглядывает в окно, не знаю почему. Ага, вот и Рубен. Никогда не видела его в таком дурном настроении. Он разносит в пух и прах несчастного Трефузиса. А тот вертит в руке нож для разрезания бумаги — тот самый, с тяжёлым, острым лезвием, он очень похож на кинжал. Как он сжал его — даже костяшки пальцев побелели! Зачем же он на него так давит — ведь на столе останутся царапины! Он держит его, как настоящий убийца, который задумал воткнуть его кому-нибудь в горло. Ну, слава Богу, эти двое, наконец, ушли! Лили опять надела свое зелёное вечернее платье. Ей очень к лицу этот цвет. Она в нём такая нежная, тоненькая, настоящая лилия. Не забыть сказать Парсонсу, чтобы в гостиной почистили мебель.