– Марина, скорей сюда иди, – истерично взвизгнула Алина. – У него кровь, тут все в крови. Ой, мне кажется, он уже умер.

Мне пришлось подняться и подойти к двери. Иванов лежал в какой-то неестественной позе под умывальником, его лицо представляло собой кровавое месиво. Кровь была всюду: в раковине, на полу, на майке и пляжных шортах.

Дрожащей рукой Алина коснулась шеи Иванова и тут же ее одернула.

– Еще теплый, но пульса не слышу. Что делать будем?

– Сматываться, – решительно сказала я.

Перед глазами всплыло лицо майора Воронкова. Припомнила я и его слова, сказанные им однажды, когда мы с подругой случайно нашли труп, совсем как теперь:

– Не знал бы вас лично, упек бы за решетку. Приличные, законопослушные граждане вот так просто трупы не находят.

– Надо бы полицию вызвать, – Алина подняла на меня полные ужаса глаза.

– Не надо. Алина, Иванову мы уже ничем не поможем. Полиции тоже. Мы даже не сможем объяснить, зачем ввалились к покойному в двенадцатом часу ночи. Перепутали домики? Наши бунгало в другой стороне. Вот что, вытираем платочками все, к чему прикасались и уходим. А завтра горничная, которая придет убирать домик, найдет труп и вызовет полицию.

– Наверное, ты права, – с этими словами Алина оторвала кусок туалетной бумаги и стала тереть ручку, за которую бралась.

Я тоже протерла подолом сарафана подлокотники кресла, в котором сидела, и обложку глянцевого журнала, который брала в руки.

Через три минуты, мы, спешно словно воровки, покинули бунгало. Как мы выходили, вряд ли кто мог видеть. Я мысленно поблагодарила хозяев отеля за то, что они не потрудились проредить ветки, нависающие над дорожками. Ветки укрыли нас от посторонних глаз. В сторону пляжа мы не рискнули пойти – на песке могли остаться наши следы. Не доходя до главной аллеи, мы ушли с дорожки. Пришлось буквально ползти под ветками по земле. Стараясь найти лазейку, мы поменяли направление и вынырнули из зарослей почти рядом с домиком Алены. Вернее вынырнула одна я, Алина почему-то замешкала.

На веранде горел свет. В креслах качалках сидели Алена и Поль. Как назло, их головы были обращены в нашу сторону. Они прервали разговор и стали присматриваться. Интересно им, видите ли, стало, кто это там лазит ночью по кустам.

К объяснениям я готова не была, и потому хотела удрать или отступить в темноту, но кофточка зацепилась за сучок. В сердцах я чертыхнулась:

– Черт, кажется, порвала. Темно-то как.

– Марина Владимировна, это вы? – спросила громко Алена.

«Узнала! Смысла нет, теперь лезть обратно в кусты», – с досадой подумала я.

– Алена, а это ты? А мы с Алиной Николаевной заблудились. Это твое бунгало? Надо же! А мы хотели сократить путь, пошли по газону, потом в кусты встряли. Думали, они скоро закончатся, да где там! – лепетала я, как будто оправдывалась. – Начали искать, где пореже кусты растут и вконец заблудились. Надо же, как я исцарапалась.

Пока я вздыхала, Поль как-то странно на нас смотрел. В его взгляде не было ни грамма сострадания – только удивление. «Что им понадобилось в кустах, да еще глубокой ночью», – можно было прочесть в его глазах.