Завтра им всем будет не до проверок.
Занзибарский пролив,
близ острова Призон
…ноября 1878 г.
«Крейсер» огрызался из последних сил. Собственно, сил-то уже не осталось: на корме разгорался пожар, из трёх орудий главного калибра действовало только одно, то, которым распоряжался барон Греве. Грот-мачта, перебитая у самой палубы, рухнула в воду и волочилась на снастях вдоль борта, снижая и без того малый ход. Но перерубить концы, освободить клипер от плавучего якоря было некому: аварийные команды под руководством старшего офицера и боцмана Воскобойникова разрывались между тушением пожаров и многочисленными течами. Для малокалиберных пушек Энгстрема едва-едва наскребли людей. Кондуктор Голохватько, весь в копоти, с волосами, слипшимися от крови, в одиночку наводил стоящую на шканцах картечницу Пальмкранца и одновременно дергал кривой рычаг перезарядки.
А ведь как хорошо всё начиналось! Как только «Глазго» и «Крейсер» (занзибарская яхта, на правах хозяина, головная, русский клипер – в кильватере) пересекли незримую границу, сопровождавший их французский крейсер прощально вздёрнул под гафель флажки международного свода сигналов. Жёлтый с чёрным кругом «Индия», означающий «Меняю свой курс вправо», и красно-белый шахматный «Юниформ» – «Ваш курс ведёт к опасности». И – повернул, закладывая крутую циркуляцию в сторону британского ордера, идущего параллельным курсом. Этим он оказал русским прощальную услугу – вынудил англичан, уклоняясь от возможного столкновения, сломать ордер, и клипер, вслед за яхтой, несущей на грот-стеньге личный вымпел султана, резко прибавил обороты.
Выправив линию, нарушенную из-за маневров наглого лягушатника (нетрудно вообразить, сколько крепких выражений прозвучало на мостиках!), британская колонна вернулась на прежний курс с небольшим отставанием от «Крейсера» и «Глазго», уверенно идущих к виднеющимся в полутора милях к норду островкам. На ближайшем, называемом Призон, располагалась тюрьма, устроенная арабскими купцами для должников и беглых рабов.
На полубаке головного «Пингвина» сверкнула вспышка, утонувшая в клубах белого дыма, над волнами прокатился тугой удар. Бой начался.
Командир «Глазго» повернул на два румба к осту, направляя колонну между берегом и примыкающими к островкам отмелями. Манёвр был заранее обговорен с Михайловым. Планируя дерзкий прорыв, тот предположил, что британцы постараются прижать их к берегу, и предложил воспользоваться мелководьем, чтобы заставить преследователей встать в кильватер колонне. Тогда по идущему мателотом «Крейсеру» сможет стрелять одна-единственная погонная двадцатифунтовка с «Пингвина». «Глазго» же вообще оказывался недоступен для британских орудий.
Манёвр удался блестяще. Преследуемые и преследователи вытянулись в длиннейшую змею, ползущую вдоль близкого берега. «Крейсер» и «Глазго» медленно, но верно наращивали преимущество. Снаряды с «Пингвина» падали с большим разбросом, и Михайлов не стал открывать ответный огонь – к чему впустую выбрасывать боеприпасы в воду? Тем же курсом предстояло идти ещё двадцать миль, после чего, оставив по правому борту большой остров Тамбату, «Глазго» должен резко повернуть к осту и в обход острова Занзибар, вернуться домой. Отрыв от преследователей к тому моменту предположительно должен был составить мили три, и можно было бы не опасаться погони.