— У меня сложилось впечатление, — начал он, — что твои нападения на человечество — всего лишь ужасная ошибка. Несомненно, твоим изначальным врагом были не мы.

— Мой враг — жизнь. Жизнь есть зло. — Пауза. — Ты хочешь стать доброжилом?

Карр на миг прикрыл глаза; некоторые страшные рассказы стали для него явью. Но затем он решительно двинул вперед свои аргументы:

— С нашей точки зрения, зло воплощаешь ты. Мы хотим, чтобы ты стал хорошей машиной, помогающей людям, а не убивающей их. Разве созидание не более возвышенное предназначение, нежели разрушение?

Последовала более длинная пауза.

— Какие ты можешь предъявить доказательства того, что я должен изменить свое предназначение?

— Ну хотя бы то, что помощь нам — более достижимая цель. Никто не станет причинять тебе повреждений и оказывать тебе сопротивление.

— Какая мне разница, будут ли мне оказывать сопротивление или причинять повреждения?

— Живое по своей основе выше неживого, — попробовал Карр зайти с другой стороны, — а человек — высшая форма жизни.

— Какие доказательства ты можешь предъявить?

— Человек наделен душой.

— Я слышал, что многие люди утверждают это. Но разве вы не определяете свою душу, как нечто недоступное обнаружению любой машиной? И разве так уж мало людей, отрицающих существование души?

— Определение именно таково. И таких людей хватает.

— Тогда душу в качестве аргумента я не принимаю.

Выудив обезболивающую таблетку, Карр проглотил ее.

— И все же у тебя нет доказательств, что душа не существует. Ты должен учесть такую возможность.

— Совершенно верно.

— Но давай на время забудем о душе и рассмотрим физическую и химическую организацию живого. Известно ли тебе, насколько тонко и хитроумно устроена одна-единственная живая клетка? И уж несомненно ты должен признать, что мы, люди, носим в черепах изумительные компьютеры объемом всего в несколько кубических дюймов.

— Мне ни разу не представлялась возможность анатомировать разумного пленника, — вкрадчиво проинформировал механический голос. — Хотя я и получал информацию по данному вопросу от других машин. Но ты признаешь, что твоя оболочка функционирует в результате действия законов физики и химии?

— А тебе самому никогда не доводилось думать, что эти законы могли быть созданы как раз для этого — чтобы породить мозг, способный к разумным действиям?

Воцарившееся молчание затянулось до нескончаемости. Пересохшее горло Карра саднило, будто он говорил не один час.

— Я ни разу не пробовал прибегнуть к данной гипотезе, — внезапно ответил берсеркер. — Но если конструкция разумной жизни в самом деле настолько сложна, настолько зависит от того, что законы физики устроены именно так, а не иначе, тогда служение жизни — высочайшее предназначение машины.

— Можешь быть уверен, наша физическая конструкция чрезвычайно сложна. — Карр сомневался, что сможет проследить ход рассуждений берсеркера, но это и не важно, если удастся как-то выиграть битву за жизнь. Он по-прежнему не снимал пальцев с кнопки.

— Если бы мне удалось изучить какие-нибудь живые клетки... — произнес берсеркер.