Потом нашел на палубе неповрежденный пистолет и обошел все закутки на корабле, внезапно проникнувшись диким предположением, что какой-нибудь робот мог остаться на борту. Дошел до самой кормы, задержавшись лишь затем, чтобы сорвать скверну с мольберта. На корме остановился, устремив взор в ту сторону, где предположительно остался берсеркер.
— Будь ты проклят, я способен измениться! — прокричал он в кормовую переборку. Голос его сорвался: — Я снова смогу писать. Я тебе покажу... я могу измениться. Я живой.
Разные люди находят разные способы воздать хвалу жизни, провозгласить ее олицетворением добра.
Даже я, по природе своей не способный сражаться или уничтожать, могу на интеллектуальном уровне понять: в войне против смерти ценность жизни подтверждается именно сражениями и уничтожением врага.
В такой войне ни одного живого воина не терзает жалость к врагу; по крайней мере, от этой извращенной боли не страдает никто.
Но в любой войне живительное действие пацифизма сказывается не на враге, а на пацифисте.
Я коснулся миролюбивого разума, очень жаждавшего жить...
МИРОТВОРЕЦ
Проглотив таблетку обезболивающего, Карр заворочался в противоперегрузочном кресле, пытаясь найти менее неудобное положение. Потом настроил передатчик и проговорил:
— Я пришел с миром. Я безоружен. Я прибыл поговорить с тобой.
И замер в ожидании. В рубке этого одноместного корабля воцарилась тишина. Судя по радару, корабль-берсеркер еще во многих световых секундах впереди. Пока что он не отозвался ни словом, но наверняка слышал обращенные к нему слова.
За спиной Карра осталась звезда класса Солнца, которую Карр привык называть солнцем — с маленькой буквы, и его родная планета, заселенная земными колонистами всего век назад, этакий уединенный поселок на краю Галактики. До сих пор война докатывалась сюда лишь эхом ужаса в сводках новостей. И когда пришла весть, что берсеркеры группируются в окрестностях Солнечной системы, единственный настоящий военный крейсер колонии улетел, чтобы присоединиться к флоту Карлсена, обороняющему Землю. Но теперь враг пришел и сюда. Народ планеты Карра с лихорадочной поспешностью взялся за постройку еще двух боевых кораблей, однако колония невелика и небогата природными ресурсами. Даже будь корабли готовы ко времени, им нечего и думать тягаться с берсеркером.
Когда Карр пришел со своим планом к руководителям планеты, они решили, что он выжил из ума. Отправиться говорить о мире и любви?! Спорить с берсеркером?! Самого отъявленного из преступников еще можно надеяться обратить на путь добра и милосердия, ибо он все-таки человек, но какие увещевания могут изменить программу машины, если предназначение встроено в нее на фундаментальном уровне?
— Но почему бы не поговорить о мире? — стоял на своем Карр. — У вас есть какой-нибудь план получше? Я хочу идти. Мне терять нечего.
Они поглядели на него через пропасть, отделяющую здоровых стратегов от умирающего, понимая, что его план не сработает, но не могли придумать ничего более действенного. До завершения строительства кораблей как минимум десять дней. Одноместным невооруженным кораблем можно и пожертвовать. Будь он вооружен, он бы только раздразнил берсеркера. В конце концов они позволили Карру взяться за эту миссию, понадеявшись, что его аргументы могут отсрочить неминуемое нападение.