— Не волнуйся за Элли и Сэма, — сказала Кара. — Когда я выходила из дома, Роб заказывал по телефону пиццу, так что мы всех накормим. У тебя есть наш домашний, а вот и мобильный номер мужа. Когда приедет эвакуатор, позвони мне, я тебя заберу.

Кара обняла меня и позвала детей в свою машину, но Элли осталась на своем месте.

— Мама, я не хочу бросать тебя здесь одну, — прошептала она мне.

— Дорогая, поезжай с остальными. За меня не волнуйся, уже скоро приедет эвакуатор. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты приглядываешь за Сэмом, — я обняла дочку, и Элли уехала вместе со всеми.

Мне так и не удалось вызвать эвакуатор. Через два часа я дозвонилась до отца, который приехал и помог мне переложить вещи из микроавтобуса в свой автомобиль. Мы заперли мою машину и поехали к Каре за детьми. Я видела по выражению папиного лица, что он с большим трудом сдерживается, чтобы не высказать мне все, что думает о моем муже и его поведении.

Чарльз тогда так и не ответил. Когда в одиннадцать вечера он вернулся домой, то даже не спросил, почему я так настойчиво ему звонила. Отсутствие микроавтобуса супруг просто не заметил. Вся эта семейная жизнь его не сильно интересовала. Разговор о машине случился только тогда, когда муж увидел счет за новую трансмиссию.

Через некоторое время наши адвокаты попросили предоставить список людей, которые могли бы в суде выступить на стороне каждого из нас и рассказать, как я и Чарльз заботимся о детях. Муж внес Кару в свой список, о чем я при случае ей рассказала.

— Но он даже не спросил моего согласия, — возмутилась она. — Хотя, знаешь, я даже рада, что Чарльз так сделал. Я много чего могу рассказать суду о том, как он любит своих детей и заботится о них.

— Например, что?

— Я с удовольствием расскажу о том вечере, когда сломался микроавтобус и твой муж не отвечал на звонки. Тогда в машине было четыре ребенка, включая двух собственных его детей. Вы ждали больше часа, а он так и не приехал — приехала я!

Казалось, что ноябрь тянулся бесконечно. Я все никак не могла запретить себе читать его письма.

Это один из немногих примеров того, что муж писал, а я прочитала. Я не могла взять в толк, за что он меня так сильно ненавидит. Тогда я еще не чувствовала, что полностью себя контролирую, хотя внешне это уже никак не проявлялось. Я больше не позволяла себе истерик и едких замечаний.

В день рождения Чарльза Виктория и другие его «музы» организовали праздник в Вашингтоне. Утром муж вел себя неожиданно дружелюбно. Меня это внутренне разозлило, но я ничего не сказала. Дети хотели сделать ему подарки и устроить ужин, и я не стала возражать.

Поведение Чарльза становилось все более странным. В течение дня я несколько раз безрезультатно ему звонила, чтобы узнать, приедет ли он на ужин домой и во сколько. Я дозвонилась до мужа около 16.30 и заметила, что его трудно поймать у телефона, но что он ответил: «Ретроградный Меркурий, поэтому общение затруднено». Чарльз заверил меня, что будет дома в 18.30.