Мураками: Он оставил довольно подробные указания.

Одзава: Да. Он прекрасно знал оркестр, природу каждого инструмента. Иначе, чем Рихард Штраус, но он тоже использовал все возможности оркестра.

Мураками: Если совсем просто, то в чем разница между их оркестровками?

Одзава: Основная разница в том, что оркестровка Малера, как бы это сказать, непосредственна.

Мураками: Что значит «непосредственна»?

Одзава: Он вытаскивает непосредственность из оркестра. У Штрауса каждая деталь расписана в партитуре. Он словно говорит: «Исполняйте по написанному, ни о чем не думайте, и у вас получится та самая музыка». И действительно, если исполнять как написано, получится та самая музыка. У Малера иначе, более непосредственно. У Штрауса есть произведение только для струнных, называется «Метаморфозы» – верх изящества ансамбля струнных в рамках привычной формы. Малер же и не думает двигаться в этом направлении.

Мураками: Выходит, оркестровка Штрауса больше заточена на техническое мастерство. Действительно, когда слушаешь, к примеру, «Заратустру», кажется, будто смотришь гигантскую панораму.

Одзава: Правда же? А у Малера звук наплывает. Говоря примитивно, он использует непосредственное звучание – базовую цветовую гамму. Время от времени провокационно вытаскивая наружу индивидуальность, особенность каждого инструмента. Штраус же использует звуки после предварительной переплавки. Кажется, получилось не так уж и примитивно.

Мураками: На технику оркестровки повлияло, что Малер, как и Штраус, сам был выдающимся дирижером?

Одзава: Конечно. Потому он так требователен к оркестру.

Мураками: В финале Первой симфонии Малера все семь валторнистов встают, верно? Это тоже указано в нотах?

Одзава: Да. В нотах написано, чтобы все взяли инструменты и встали.

Мураками: Это как-то влияет на звук?

Одзава: Хм (задумывается), ну… инструменты располагаются выше, вероятно, звучание несколько отличается.

Мураками: Я думал, это только ради внешнего эффекта.

Одзава: Возможно, и ради этого тоже. Но если инструмент поместить выше, звук распространяется лучше.

Мураками: Мощное зрелище. Лично я не против, даже если это только ради внешнего эффекта. Недавно я слушал Первую симфонию в исполнении Лондонского симфонического оркестра под управлением Гергиева, так там было аж десять валторнистов, и, когда все они встали, это было очень мощно. Вам не кажется, что в музыке Малера есть некая театральность, даже светскость, если хотите?

Одзава: Возможно, вы правы. (Смеется.)

Мураками: Кажется, в последней части Второй симфонии есть указание поднять валторны?

Одзава: Так… да, точно, есть. Поднять раструбы вверх.

Мураками: Указания очень подробные.

Одзава: Да, очень. Расписана каждая деталь.

Мураками: Как использовать смычок, тоже указано?

Одзава: Да. Довольно подробно.

Мураками: Получается, у Малера можно особо не думать о том, как играть то или иное место?