– Не брат ты мне.

– Мы с тобой братья, хоть ты этого и не хочешь. Мы родились на одной земле, в одной стране. Мы братья.

– У тебя больше нет страны, – сказал я. – И ты сам так решил.

Я повернулся на бок и достал рацию, чтобы сообщить о происходящем.

– Хочешь меня убить, брат.

– Еще как хочу. Ты даже не представляешь как.

– Тогда не вызывай свору. Не сообщай обо мне.

– Страшно?

– Нет, просто интересно. Давай установим правила.

– Да пошел ты.

Я почему-то не включал рацию. Не сообщал ничего.

– Правила просты. Я прослушиваю эфир. Если я услышу тревогу – ухожу. Позвонить по телефону ты не сможешь – сотовые отключены.

Это правда.

– Чего ты хочешь?

– Правды, брат. Только правды.

– Какая правда, потрох сучий. Ты убил ее. Я убью тебя. Вот и вся правда.

– Она сама этого захотела. Не хотела жить в том мире, который создаешь ты. И я не хочу. Давай попробуем выяснить, кто прав? Как в старые добрые времена. Один на один.

Я знал, что не справлюсь. Я просто хороший стрелок, а он снайпер. Я даже не помню наизусть поправки для своей винтовки, а вот он, я уверен, помнит. Мне никогда не выиграть эту дуэль. Но и уклониться от нее я не могу.

И не хочу.

– Попробуй, останови меня. У тебя винтовка, и у меня тоже. У тебя хорошая винтовка, я держал ее в руках. Если поднимешь тревогу – я уйду. Но потом вернусь.

Да, он вернется. Я знал это. Единственный способ это остановить – разобраться с этим. Здесь и сейчас.

Но я не снайпер, а он – снайпер, и очень хороший. И что самое плохое – время тоже работает против меня, и он это знает. Скоро начнется. У него – винтовка какого-то крупного калибра, не меньше двенадцати и семи. Может, четырнадцать и пять или новый натовский пятнадцать и пять. И скорее всего – компьютеризированный прицел типа Tracking point[41], с которым не промахиваются. Он будет работать не менее чем с трех километров. Для меня такая дистанция – космос.

В чем я сильнее его?

На ближней дистанции мы, наверное, равны, может, я даже сильнее. Он профессионал, но не имел возможность постоянно тренироваться, а я тренировался и тренируюсь часто и много. Вот только дистанция для выстрела – запредельная.

В чем еще?

Я умнее его. Да, черт возьми, умнее. Он фанатик, а умных фанатиков не бывает. Вера совместима с хитростью, но не с умом. И еще: я могу вывести его из себя, а он меня – нет. А стрелок должен сохранять ледяное спокойствие. С какой угодно навороченной винтовкой.

– Рискнешь?

– А зачем? – сказал я, смещаясь к двери.

– Ты не хочешь попробовать?

– Почему же, хочу. И попробую. Но только что это изменит?

Я выполз в коридор и только там встал. Надо найти позицию, неожиданную для него. По крайней мере, попробовать это сделать.

– Это ничего не изменит. Проиграл не ты, проиграли вы все. Кто бы из нас ни умер сегодня, вы проиграли.

– Ошибаешься. Мы выиграли. Даже мы, русские, выиграли. Уже выиграли. Хоть тебе этого и не понять.

– А ты объясни. Я пока вижу одно. Ты – один. А за мной – целая страна. Рано или поздно тебя все равно убьют, даже если ты убьешь меня. Ты пошел против державы, дурак. Против целой страны. И тебе конец.