Павел Константинович заглянул в комнату, показал руки. Потом зашел сам.

– Все нормально. Опусти пистолет. Все кончилось.

– Дальше – ни шагу. Теперь пусть заходят те, кто с вами. Увижу хоть намек на ствол – открою огонь.

– Все кончилось. Мы все сделали. Ты все сделал. Не дури.

– Хрен кончилось. Считаю до десяти. Не зайдут – открою огонь.

– Ты охренел? Положи автомат, это приказ. Слышал?

– Пять. Четыре.

Павел Константинович испугался. Это было видно. Он знал меня, а я знал его. И он понимал, я могу и выстрелить.

– Заходите! Оружие оставьте в коридоре. – И уже ко мне: – Ты что творишь?

– Я просто больше не верю. Никому. Пусть заходят. И без глупостей.

Зашли двое. Один был москвич – я его помнил. Второго я не знал.

– К стене. Руки держать за головой. Стреляю на первое движение.

– Ты, Зин, на грубость нарываешься, – сказал тот, которого я не знал, с простоватым, грубым лицом.

Вместо ответа я выстрелил. Пуля проделала в стене кратер – аккурат между этими двумя. Брызнула штукатурка.

– Ты охренел? – резко сказал этот второй, сбледнув с лица.

Москвич молча поднял руки. Умный. Я прицелился в пах незнакомому. Я, кстати, так и сидел на полу, чтобы не подстрелили с улицы.

– Руки в гору. Или яйца по полу собирать будешь. Делай.

Он медленно поднял руки.

– Так. Ваш позывной какой? – обратился я к Павлу Николаевичу.

– Ястреб один.

Я достал рацию левой рукой, правой держа автомат. Включил на передачу.

– Ястреб один Лидеру, повторяю – Ястреб один Лидеру. Свечение, повторяю, свечение. Группа духов в районе второго корпуса Политехнического университета, представляют серьезную опасность. – Я начал диктовать приметы тех, кто стоял передо мной. Одного за другим.

Оперативная группа прибыла через двадцать минут.

Я сложил оружие, после чего разобрались, что эти трое не представляют опасности. Что тут вообще все свои и наши, а я – просто обознался. Москвич, когда мы шли по лестнице, двинул мне локтем в бок. Это за все хорошее.

На улицу мы вышли на зады, не через парадный вход. Там стояли машины, одна – с номерами нашего посольства, еще одна принадлежала Павлу Константиновичу. Тот открыл дверь, приглашающе махнул мне.

Тронулись.

– Молодец, – сказал он. – Не при москвичах, но молодец. Когда такое дело, и я бы не поверил. Скажи честно – шмальнул бы?

– А сами как думаете? – огрызнулся я. На меня уже накатывало.

– Шмальнул бы, – убежденно сказал Павел Константинович. – На самом деле шмальнул бы. Потому молодец.

Я посмотрел на часы.

– Где конвой?

– Нигде, – коротко сказал Павел Константинович. – Его не будет.

– И не должно было быть? – понял я.

Он усмехнулся.

– Соображаешь. Если тебя интересует – самолет Первого – не ВВС-1, другой – приземлится на аэродроме Мутанд, и там же состоится вся багдадская часть переговоров. Она сокращена вдвое, после чего главы государств проследуют в Басру, где и будет основная часть торжеств. Они посетят нефтяные поля, новый нефтеперерабатывающий завод и порт. В Багдаде неофициальной части не будет совсем. Понял?

Я не понимал. Ни хрена.

– Так это что, все из-за него? Из-за Аль-Малика?