Она вздохнула, вновь погружаясь в воспоминания. Первые слова дались тяжело, а потом полились рекой, наконец освобождая душу от тяжкого груза. То, что случилось много лет назад: поляна, наполненная туманом, лежащая там окровавленная женщина, Волков и огромный темный зверь, выскочивший не пойми откуда, наконец, стали просто воспоминанием.

– Вы уверены, что все было именно так? – спросил Шувалов, когда Настя замолчала. Потрясенные ее рассказом Белов и Левшин недовольно переглядывались, а Анна Михайловна хмурилась.

– Вы сомневаетесь? – удивилась девушка.

– Прошло уже довольно много времени, – продолжал граф, – возможно, вы что-то запамятовали.

Настасья покачала головой:

– Нет. Такое невозможно забыть.

– Теперь вам довольно? – спросил Белов, зло смотря на начальника Тайной канцелярии.

– Мне бы не помешали подробности, но, думаю, господин Волков расскажет мне все сам! – глаза начальника Тайной канцелярии грозно сверкнули.

– Тогда вам не стоит задерживаться, ваша светлость, – заметил Белов, – То, что вы здесь, выражаясь вашими же словами, каждая собака знает, не дай Бог, сбежит ваш Волков!

– А вы, Григорий Петрович, злопамятны.

– Ну что вы, Александр Иванович! Просто память у меня отродясь хорошая, а вот настроение вы слегка испортили.

– В таком случае, не буду портить его еще больше, – Шувалов встал, раскланялся с дамами, коротко кивнул Белову и Левшину и направился к выходу. У самых дверей остановился и обернулся.

– Да, Григорий Петрович, – в голосе слышалась насмешка. – Чуть не забыл: челобитная вашего батюшки уже лежит в папке Черкесова и в скором времени окажется у Елисаветы Петровны, а она хоть и государыня, но все-таки женщина, может снизойти к страданиям отца и приказы свои поотменять… Так что смотрите, чтобы настроение ваше, а главное, положение, еще хуже не стало.

Поклонившись дамам, Шувалов вышел.

После ухода начальника Тайной канцелярии в комнате воцарилось молчание.

– Гриша, Александр Иванович прав. Вам придется поторопиться, – заметила Анна Михайловна.

– Да. Отец просто так все не оставит, – вздохнул Белов.

– Оно и понято: вы у него единственный сын, – отозвалась Бутурлина.

– Вы о чем? – не понял Левшин.

Григорий усмехнулся, взъерошил ладонью волосы:

– Женюсь я, Сашка!

– Это как? – не понял тот.

– Ну, знамо дело как: в церкви, перед Богом. Да, хочу представить тебе свою невесту. Впрочем, ты с ней уже хорошо знаком! – Григорий с улыбкой взял Настю за руку.

Вдоволь налюбовавшись ошеломленным выражением на лице друга, преображенец повернулся к хозяйке дома:

– Анна Михайловна, не сочтите за дерзость: дозвольте в вашем доме венчаться!

От этих слов Настя вздрогнула и с испугом посмотрела на жениха. До сих пор свадьба была чем-то очень отдаленным. Это должно было случиться, но гораздо позже.

– Чем же вам, Гришенька, храм не угодил? – усмехнулась хозяйка дома.

– В храме всякое случиться может… а тут… скажем, что я при смерти, святой отец не откажет.

– Матери боитесь? – понимающе протянула Анна Михайловна.

– С чего мне её боятся? – прищурился Белов.

– Что рыдать начнет, святого отца жалобить будет.