Толпа загрохотала хохотом, а приискатель позеленел от злости и схватился за ружье.

— Нет, голубчик, этого мы не допустим, ты не пулей, а кулаком возьми. — И толпа окружила приискателя.

Отказался старший пить водку, взял свой инструмент и пошел на квартиру в заезжую. Младший — в кузню.

— Я тебя другим возьму! — крикнул старший.

— Да ты зря сердишься. Я не виноват, что силенкой ты не вышел, — ответил младший.

Разошлись братья соперниками. Старший унес на младшего зло: «Хвастун, задира…» Младший радовался: «Ловко я отделал братана. Ну, да не хвались попусту». И сожалел, что не заполучить ему старшего к себе в пособники. «А хорошо бы вместе вершить дела». При этом он разумел не одну работу в кузне, молотом, а еще и совсем другую, сокровенную, великую.

Через Гостеприимный стан, буквально рядом с кузницей, лежала Великая лётная тропа, которая пронзала собой всю Российскую державу, от земель немецких и шведских до острова Сахалин. Зачалась она в старые-старые годы, когда на Руси появились первые беглецы и бродяги, которым нельзя было жить на одном месте и нельзя передвигаться по открытым дорогам. Народ прозвал таких лётным людом, а их тайные пути-дороги — лётными тропами.

До покорения Сибири русскими главный поток лётных шел из Московского царства за Урал и Волгу, в Орду. Бежали от нестерпимой крепостной жизни, от многолетней палочной солдатчины, от гонений за вольномыслие и за не угодную попам веру.

После того, как Сибирь покорилась Московской Руси, цари сделали ее главной каторгой и ссылкой. Всеми возможными способами — пешком, на телегах, в поездах и на пароходах — погнали туда переступивших чем-либо царские законы. Знатоки считают, что в начале двадцатого века угоняли ежегодно не меньше пятнадцати тысяч человек. Но оседали в Сибири не все, многие убегали, обращались в лётных. Из них образовался новый лётный поток, уже из Сибири.

Урал, пожалуй, больше всех других российских земель страдал от царского и барского гнета, он же горячей всех привечал борцов против него и вообще всех несчастных. В Гостеприимном стане с самого основания повелся обычай принимать бездомных, кормить голодных. В сенцах на особых оконцах всегда лежали хлеб и соль. По ночам за ворота вывешивалась для беглецов одежда и обувь. Бани и дровяники редко стояли без ночлежников.

Гостеприимный был узловой станцией на главном пути беглецов с каторги и ссылки. Не миновали его ни те, что тянулись с востока на запад (Из Сибири в Россию), ни те, что летели с севера на юг. Каждый лётный знал, что в Гостеприимном он получит хлеб, может помыться в бане с веником, обменять ветхий наряд, постричься и побриться. Некоторые из лётных останавливались в Гостеприимном на недели и месяцы и даже заводили любовь. Мало было таких благословенных мест на всех лётных путях, как стан Гостеприимный. Разносили его славу тысячи людей по всем каторжным местам, всюду, где думалось о побегах и воле. Новичкам давались адреса, и на первом месте стоял: «Гостеприимный стан, кузнецы Звонаревы».

— Доверяйся больше, чем самому себе!

Глубоко на дне памяти прятал лётный этот адрес и хранил его как лучшую мечту, самую верную надежду.