Юля, приехав, тоже ужаснулась. К тому же она стала интересоваться чеками и договором, где указано, что, собственно, нужно было сделать. Чеки отсутствовали, а договор мне никто не предлагал, я и не подписывала ничего, просто спросила о примерной стоимости услуги, за которой я обратилась. Получив ответ, я отдала деньги помощнице доктора: она занималась предварительными расчетами и оплатой в банке – своей кассы у них не оказалось. А еще часть денег я оставила в кошельке, со словами, что, если названная мне примерная стоимость окажется выше, деньги можно взять оттуда. Я находилась в палате одна, где их банк, не знала, и подозревать не могла, что что-то может пойти не так. Когда я пришла в себя, еще до приезда Юли, я решила осмотреться. Деньги из моего кошелька исчезли все. Клиника выглядела странной. Она находилась в помещении больницы, но с ней никак не была связана и располагалась в отдельном отсеке. Рядом с моей палатой находилась дверь с надписью «Операционная» и еще одна металлическая дверь, за которой, вероятно, был кабинет врача, но с моей стороны она не открывалась. Кого-либо дозваться тоже не представлялось возможным – вокруг ни одной живой души. В этом моем отсеке не было предусмотрено никакого питания, врачебного обхода и вообще никакого медперсонала. Все это выглядело очень странно…
С моей проблемой доктор мне действительно помог, и поехала я к нему по совету одной известной актрисы. И потому заподозрить, что это какая-то «левая» история, я не могла… А почему он позволил себе вмешаться в мое лицо, мне было до такой степени непонятно, что я находилась в шоковом состоянии. Когда приехала Юля, доктор стал и ей усиленно намекать, что пора бы задуматься о своем лице, и тоже демонстрировал фото известных актрис с «жиром в щечках». Она заподозрила, что дело нечисто, когда выяснилось, что никаких чеков из банка нет.
Мы собрались и уехали. Я была в панике и думала только о приближающихся гастролях. Вот когда мне понадобился каждодневный массаж лица, посредством которого мы с Юлей надеялись этот кошмар с моего лица согнать. Но, увы, жир не уходил, а гастроли приближались. Юля советовала мне не ездить – но мое советское воспитание не могло позволить подвести театр – гастроли эти были очень важны и оговорены заранее. И я поехала, срочно придумав увидевшим меня ошарашенным партнерам, что это операция кисты на челюсти. Ну, и зритель увидел меня тоже… Весь этот жир сдвинул все мои черты, утяжелив нижнюю часть, и мне стало страшно смотреться в зеркало. Лицо приходило в себя долго и постепенно. Понадобилось два года, чтобы оно начало обретать прежние черты. Мы пытались дозвониться доктору и узнать, что там еще кроме жира он мне вколол, потому что жир, говорят, уходит через год, а у меня, несмотря на массажи, не уходило ничего. Но доктор сменил номер телефона, что, прямо скажем, характеризует его тоже не с лучшей стороны. Возможно, он сменил телефон потому, что не у меня одной его метод вмешательства без предварительной договоренности вызвал шок.
Юля негодовала. Она сказала, что, если бы я не была известным человеком, она бы подала на врача в суд. Больше всего меня оскорбляло, что все это было сделано не только без моего согласия, но и после разговора, что мне это совсем не нравится и я люблю лица худощавые, люблю скулы, мое лицо меня вполне устраивает и я люблю своего врача. Возможно, это была врачебная ревность и доктор искренне считал благом жир на женских щечках. Возможно, он думал, что когда я оценю его работу, то полюблю его и забуду своего врача. Не знаю… Я с трудом верю просто в подлость или просто в корысть. Конечно, я не составила договор, но и раньше, когда я обращалась к врачам, это было не нужно: мы тоже просто оговаривали с доктором, что меня не устраивает, уточняли детали, и выставленный счет я оплачивала в кассе. И на этот раз проблему, с которой приехала, мы тоже обсудили детально…