– Жаль, что они обанкротились… «ИЗО», я имею в виду. Да, золотое было время. – Он произнес это с неподдельной горечью и вдруг протянул Винченцо руку: – Ciao. Как тебя зовут?

– Винченцо.

– Откуда ты?

Вместо того чтобы рассказать о своем прошлом, Винченцо поделился планами на будущее. Ваккарелла слушал внимательно.

– Но ты не такой, как остальные, – заметил он. – У тебя есть мозги, почему ты не учишься?

– А чем плохо для гонщика иметь немного мозгов? – спросил Винченцо. – Я ведь умею не только быстро ездить, я разбираюсь в машинах.

– Технарь, стало быть, – кивнул Ваккарелла. – Как этот австриец из «Феррари», Лауда. Всем хорош – правда, у него не только мозги, но и деньги, первый болид он купил себе сам.

Винченцо этого не знал.

– Видишь их? – Ваккарелла показал на молодых людей возле «порше». – Это наше будущее. После того как «Тарга» потеряла статус международных гонок, каждый может купить себе болид. Они получают все в лучшем виде, и вот что я тебе скажу. Времена, когда талант что-то значил, прошли. Теперь побеждает самый большой бюджет.

Винченцо даже возмутился, стал возражать. Нет, талантливые люди все равно нужны. Такие как Ваккарелла…

– Это Италия, мальчик, – перебил его гонщик. – Здесь имеет значение не то, что ты умеешь, а кто за тобой стоит. И если ты хочешь моего совета, то он один: учись. Поступи в свой университет и получи нормальную профессию. Брось это дело, bocca al lupo[149].

– Подождите…

Ваккарелла обернулся.

– Почему вы уходите, ведь вы все еще лучший?

Ваккарелла остановил на Винченцо долгий взгляд. Закатное солнце отражалось в его зрачках.

– Потому что скоро у меня родится сын. Это занятие не для тех, кто собирается стать отцом.

С этими словами он сел в «фиат» и уехал.

Винченцо вернулся ночью – в насквозь промасленных рубахе и брюках и с бензобаком таким же пустым, как и кошелек. Иллюзий тоже поуменьшилось. То, что мечты окрыляют, в какой-то степени было справедливо разве что для матери Винченцо. Его же крылья, отягощенные грузом стольких разочарований, скорее тянули вниз. Винченцо чувствовал себя падающим Икаром. Он понял вдруг, что хотел взлететь выше других, не научившись как следует ходить по земле.

Поставив машину возле дома Розарии, он почувствовал: что-то не так. Настораживала не рассветная тишина, в которой не было слышно даже прибоя. Здесь ощущалось нечто совсем другое. Отсутствие. Винченцо подумал было, что это Таня уехала, но тут на крыльцо вышла Розария, лицо ее опухло от слез, и он все понял.

Белый ангел на надгробии Джульетты, казалось, только и ждал того дня, когда Кончетта упокоится рядом с дочерью. На ее похоронах никто не кричал, не причитал и не раздирал себе ногтями лицо. Кладбище лежало погруженное в мертвую тишину. Жизнь Кончетты была одной безмолвной жалобой, и ушла она незаметно, будто не желая тем самым причинять лишнего беспокойства.

Немногие провожали ее в последний путь. Подруги детства давно умерли, а сама Кончетта, так много лет проведшая на чужбине, последние годы жила затворницей. Из Германии примчался Джованни. Таня стояла рядом с Винченцо. Какими бы сложными ни были их отношения, в эти тяжелые дни Таня во всем поддерживала его, именно эту черту Винченцо особенно ценил в ней. Но в то же время ее сила пугала его, Таня словно и не нуждалась сама ни в какой опоре. Он боялся, что когда-нибудь она его оставит.