— В смысле разбрасываться?

Он посмотрел на меня, как на умалишенную:

— Бринн сказал мне, что за три дня ты вообще не вылезала из седла.

— Неправда! — запротестовала я.

— Да? Тогда скажи, что позавчера в замке было на ужин?

— Мясо, — ляпнула я наугад, так как ужин я пропустила, объезжая строптивую рыжую кобылу. Десмонд с улыбкой покачал головой:

— Рыба.

— Ты откуда знаешь? Тебя же там не было!

— Это мой замок! — он подчеркнул слово «мой», — Я знаю о нем все.

— Тогда сколько камней использовалось для его строительства?

— В какой из периодов? — мгновенно отпарировал он. Я подняла руки, признавая свое поражение:

— Хорошо, я действительно увлеклась. Слишком давно я не сидела в седле.

Десмонд с укором посмотрел на меня:

— И тебе никто не говорил, что так нельзя?

— Нет. Почему?

Он тяжело вздохнул:

— Потому что с каждой новой лошадью ты используешь свою магию в полную силу. За три дня ты дошла до предела… — он замялся, и одним глотком осушил чашку с молоком, — а тут еще и я…

— А при чем тут ты?

— Я окончательно истощил тебя, — он очень аккуратно дотронулся до моего забинтованного запястья, от его прикосновения по моей руке заструились змейками теплые искорки, — Прости, я не знал.

Я хотела было что-то сказать, но в коридорах послышались шаги. Десмонд угрюмо улыбнулся:

— Все. Утро. Пойдем, иначе хлопот не оберешься. Еще решат, что я тебя соблазнил.

— Боишься, что потребую компенсацию?

Он с укором посмотрел на меня:

— Вообще-то я думал о том, чтобы ты избежала пересуд. Не очень-то приятно, когда на тебя все показывают пальцем.

— Извини, — пробормотала я, Десмонд лишь пожал плечами:

— У вас, в империи мужчины позабыли, что значит думать о женщине. Они женятся и запирают вас на женской половине, позволяя отдавать указания лишь на кухне.

— И если бы только в империи, — пробормотала я, вспоминая, каких трудов мне всегда стоило убедить своих сотрудников в том, что женщина может думать. Он услышал:

— И у пиктов, и у норманов женщины имеют право сами принимать решения и участвуют в советах, — держа меня за руку, полутемными коридорами, он уверенно вел меня за собой, умело избегая еще сонных слуг.

— А как же замужество? — поддела я его, — Даже мне придется спрашивать разрешение.

— Женщины более подвержены чувствам. Ослепленные страстью, которую они принимают за любовь, они могут наделать глупостей, за которые потом придется очень долго и дорого платить, — мы остановились у дверей моей комнаты. Секунду помедлив, Десмонд поднял мою руку к лицу и поцеловал перебинтованное запястье.

— Ложитесь спать, еще очень рано.

Я изумленно смотрела на него, но он уже повернулся и зашагал прочь. Совсем скоро звонкое эхо разнесло по коридорам его голос: он уже не скрывался, отдавая приказы слугам. Почему-то улыбнувшись, я скользнула в комнату и последовала его приказу. Впрочем, это скорее был дружеский совет.

— Айрин, Айрин! — раздалось где-то. Я с трудом открыла глаза. Вивиан бесцеремонно трясла меня за плечо. Неужели я опять заснула, или мне приснился этот ранний завтрак в компании герцога Оркнейского. Все еще в сомнении я бросила взгляд на столик рядом с кроватью. Там лежал кусок лепешки. Значит, это был не сон. Вивиан проследила за моим взглядом, потом недоуменно посмотрела на меня.