— С чего вы взяли?

— Погладь ее, — я кивнула на гнедого. Мальчишка замялся, робко подошел поближе, я чуть щелкнула концом веревки, заставляя лошадь двинуться рысью. Лошадь радостно заржала, пару раз пнула воздух задними ногами и рванула вперед размашистой рысью. Атли тут же шарахнулся в сторону и замер, затравленно поглядывая на меня. Я успокоила лошадь и выжидающе посмотрела на него, он опустил голову, признавая мою правоту.

— Час от часу не легче! — пробурчала я, — Ладно, для начала надо отгонять твоего коня. Стой за мной.

Он послушно занял место за моим плечом. Гнедой тряхнул головой и пошел по траве широкой размашистой рысью. Я следила за ним с каким-то трепетным восторгом, ощущая, что это мои ноги легко касаются зеленой травы. Я чувствовала, как пружинит земля под ногами, как ветер треплет мне гриву, как свежий морской воздух наполняет мне грудь. Ветер бил мне в лишо, отбрасывая со лба волнистую гриву. Я вдруг поняла, что наконец-то вновь обрела себя. Всю сознательную жизнь я пряталась от самой себя, подстраиваясь под желания других. «С твоим увлечением ты не создашь семью!» — твердили мне родители, и я, как послушная дочь, верила им. Сейчас можно ли назвать мою семью счастливой? Мы с мужем — два абсолютно чужих друг другу человека, живущие под одной крышей. «Ты просто не будешь ничего успевать!» — говорил мне муж. Сейчас, издалека, мне становилось ясно, что он просто ревновал. Ревновал мое время, мое внимание, мои деньги, в конце концов. С каждым шагом гнедого, бегущего по зеленой траве, с меня будто спадали оковы. Мне вдруг захотелось действовать: вернуться в свое время и разом решить все проблемы. Кажется, я улыбалась. Гнедой перешел на шаг, удовлетворенно поглядывая на меня. Я подошла к нему, он нежно ткнулся головой мне в живот.

— Спасибо тебе — прошептала я коню и позвала Атли, так и оставшегося стоять в центре круга, — Ну что, пойдем?

За все это время парень не проронил ни слова. Заведя лошадь и поручив ее заботам Брина, я вновь вышла во двор. Дождь уже прекратился, хотя небо оставалось серым и в воздухе ощутимо веяло холодом и сыростью. Отойдя от конюшни достаточно далеко, я остановилась и выжидающе посмотрела на Атли. Он молчал, уставившись на свои ноги. Тишину нарушали лишь крики чаек да негромкие разговоры часовых на стенах.

— Я жду, — напомнила я. все еще улыбаясь своим мыслям. Атли вздохнул, собираясь с силами.

— Я их боюсь, — еле слышно сказал он. Я кивнула, он продолжал чуть громче:

— У отца был один жеребец… он был очень большой. К нему почти никто не заходил — все боялись… я … я поспорил с друзьями. Что прокачусь на нем…

Это был один из тех коней, кто убивает любого человека, оказавшегося у него на пути. Такие кони редки, о них слагают легенды, в бою им нет равных, но они убивают. Любого.

Атли смог лишь открыть дверь денника, как на него обрушилось копыто, он еле успел увернуться. Мальчишка попытался закрыть дверь, но жеребец протаранил ее и вылетел в проход, где стоял другой жеребец. Отцовский конь тут же вскинулся на дыбы и пошел в атаку, яростно молотя копытами по воздуху. Второй забился на веревках, миг — и они лопнули. Атли оказался зажатым между двух дерущихся лошадей. Он попытался было пробраться к выходу, но безуспешно. Его нашли после того, как лошадей разняли, в полуобморочном состоянии, в самом дальнем углу денника. Мальчишка забился под сено и уже считал себя мертвым. Оказалось, что во время драки одна из лошадей ударом ноги сломала ему руку. Отец выволок незадачливого спорщика за ухо и отправил к ведуну. Рука срослась достаточно быстро и правильно, но после случая этого при виде лошади Атли охватывала паника.