Он распахнул перед ней дверцу кареты.

— Прошу, миледи.

Ожерелье давило, мешало дышать. Дее хотелось сорвать его с шеи, освободиться. Она чувствовала кипящую в нем странную чужеродную магию, что ласкалась к ней, будто котенок. Пробовала дотянуться до ауры языками темного пламени. Ощупывала. Искала слабое место.

Но она не стала перечить Йеванну. Она придумала способ получше. В голове снова и снова прокручивался жаркий, сбивчивый шепот Катарины:

«Люди говорят, что у демонов нет души, но это неправда! Душа у них есть! Просто спит, пока демон не встретит суженую. Дакши — судьба, так они это называют. И вы, миледи, дакши сэра Йеванна! Вы можете делать с ним что угодно! Приказать ему что угодно! Он не сможет вам отказать, потому что вы — его судьба, а с судьбой невозможно спорить!»

Дея помнила, как ухватила горничную за плечо:

— Откуда ты это взяла?

— Тайхи на кухне! Я пришла согреть Ноэлю молока, а они даже не обратили на меня внимания. Обсуждали между собой, что у императора большие виды на сэра Йеванна и на вас. Что вы якорь, который заставит его возвращаться снова и снова. А еще вы единственный способ им управлять…

— Стоп! Хочешь сказать, что они здесь не для того, чтобы защитить нас от даранхов?

Тогда слова Катарины звучали как бред.

Управлять темным магом, да еще полудемоном?

Венарий ввел для дознавателей особую клятву. Давший ее не мог нарушить приказ или предать корону. Иначе его ждала быстрая и мучительная смерть.

Но демоны это не люди. У них нет хозяев! Их невозможно связать человеческими клятвами и подчинить. Они никому не служат!

Но теперь, сидя в карете, что неслась по дороге в сгущающиеся сумерки, Дея уже не была так в этом уверена.

Опустив ресницы, она разглядывала сидящего перед ней мужчину. Но тот, казалось, ничего не замечал.

Йеванн сидел, откинув голову на спинку сиденья и прикрыв глаза. Резкие черты немного расслабились, исчезли морщинки на лбу и вокруг крыльев носа. Но лицо не утратило властности. Просто стало выглядеть немного моложе.

Дея в который раз отметила для себя, что ее навязанный муж очень красив. Отметила машинально, как отмечают красоту статуи или картины. Но при этом внизу живота что-то сладко затрепетало, вызывая воспоминания о его поцелуях…

Нет… Не думать об этом!

Но образы, ощущения, пережитые эмоции лезли в голову, и не нашлось силы, чтобы их оттолкнуть. Легче признать, чем бороться с собой: ей хотелось еще.

Когда он сорвал поцелуй в первый раз, там в Рузанне, Дею обуял гнев. В тот момент она ненавидела его, а заодно и себя, потому что его губы доставили ей мучительное, но сладкое удовольствие.

Бертран никогда так не целовал. Жарко. Напористо. С неудержимой страстью и злом. Он всегда был предельно нежным, аккуратным. Его поцелуи были легким прикосновением губ. Мягким и осторожным.

Ей нравились поцелуи Бертрана. Но ни один из них не заставил ее испытать столько эмоций, сколько единственный поцелуй Йеванна. Ни один из них не поднял со дна ее души столько темных, непонятных и пугающих чувств.

А потом в будуаре…

Когда Йеванн стоял у нее за спиной, и она ощущала жар его тела…