Что ж результат не заставил себя ожидать.

Простая примерка обещала превратиться в настоящую пытку.

Дея оказалась хорошей актрисой. Он оценил. Его жена далеко не простушка, как бы ему не хотелось думать иначе. Ее внешняя слабость и мягкость обманчивы. Под ними кроется стальная воля и гибкий ум. Страшное сочетание.

Чего еще он не знает о ней?

— Конечно.

Собственный голос показался хриплым, чужим. В горле вдруг пересохло. Захотелось выгнать Ленарда вон. Закрыть двери и задернуть шторы, чтобы ни один случайный взгляд не увидел то, что предназначено только для его глаз.

Но Йеванн не сделал этого. Присутствие портного было единственной ниточкой, что удерживала его на грани безумства.

Пальцы мага коснулись атласной девичьей кожи. По телу прошла дрожь узнавания, и где-то внутри, в глубине подсознания, заворочался спящий Демон.

Йеванн стиснул зубы.

Отвел взгляд, чтобы не видеть тонкий изгиб шеи, трогательно выступающие позвонки, белокурые завитки, что едва заметно трепетали под его дыханием.

Но его тянуло, словно магнитом.

Тянуло нагнуться, прижаться воспаленными губами к этим крошечным позвонкам. Почувствовать языком вкус этой кожи. Оставить на ней пылающий след…

Из горла вырвался полузадушенный вздох.

Так сложно сдержаться.

— Все, — выдохнул, когда последний крючок оказался расстегнутым.

И замер, глядя на спину девушки, прикрытую полупрозрачным батистом нижней сорочки.

Дея повела плечами, позволяя платью соскользнуть вниз.

Хотел увидеть ее в исподнем? Унизить? Что ж, пусть наслаждается. Но он не увидит ее покоренной!

Платье упало к ногам серой кучкой.

Дея перешагнула его. Развернулась и с вызовом глянула Йеванну прямо в глаза.

Она ожидала чего угодно. Только не сумасшедшее пламя, что багряными всполохами залило радужку его глаз.

— Стойте так! — приказал он отрывисто.

И вернулся к столу.

В зеркале напротив отразилась его фигура. Вот он открыл шкатулку, достал что-то сверкающее и переливающееся, и шагнул назад, к Дее.

Она усилием воли заставила себя устоять, не отпрянуть и не зажмуриться, когда ледяной металл ожерелья лег ей на грудь.

Это была широкая полоса из белого золота. В несколько рядов с нее свешивались звенья цепи, а на них сверкали алмазные капли с золотистыми искрами. Саму полосу испещряли странные знаки, похожие на пылающие руны. Дея никогда не встречала подобных украшений. Даже не знала, что они существуют.

Щелчок — и полоса, будто ошейник, замкнулась на горле девушки.

— Нет, так не годится, — пробормотал Йеванн, придирчиво оглядывая ее. — Чего-то не хватает… или наоборот, слишком много.

С этими словами он ухватил скромный ворот сорочки и дернул в разные стороны, разрывая почти до талии.

Дея вскрикнула. Ткань затрещала. Холодок прошелся по обнаженной груди.

— Вы сумасшедший! — девушка вскинула руки, желая прикрыться.

— Нет.

Он сдернул рукава с плеч жены. Сжал ее запястья, силой заставил опустить руки вниз и развернул лицом к зеркалу. А потом произнес, обдавая шею горячим дыханием и почти касаясь губами:

— Смотри. Это брачное ожерелье. Ему тысячи лет. И надевают его на голое тело. Оно не терпит под собой ничего, кроме женского тела.