Слова Катарины подтвердил звонкий смех. Только шел он не с первого этажа, а снаружи, со стороны моря.

Дея заволновалась. Ее взгляд перекинулся на окно, из которого доносились все новые взрывы детского хохота.

— Что там происходит? — отставив чашку, она поднялась.

— Миледи, вам лучше лежать, — слабо запротестовала служанка.

Но хозяйка ее не услышала.

Позабыв о недавнем обмороке, Дея подбежала к окну. Внизу о скалы бились пенные волны, а над ними, весело хохоча, в голубом сиянии парил ее сын.

— Ноэль! — крик вырвался прежде, чем она сумела его удержать.

Миг — и мальчишка перевернулся в воздухе, совершив безумное сальто. Его сияющие глаза отыскали мать в оконном стекле.

— Мама! Смотри, как я умею!

Раскинув руки, как крылья, он ласточкой взмыл вверх. И только тогда Дея заметила вторую фигуру: мощную, с алыми крыльями, что следовала за ним бесшумной тенью, поддерживая и страхуя.

— Йен! — простонала, сползая в ближайшее кресло.

Сердце грохотало, как сумасшедшее, не желая принимать то, что видели глаза. Ее сын летает? Но… как? Он же не птица, не демон. У него нет крыльев!

Ведь нет же?

На всякий случай она всмотрелась в Ноэля магическим зрением.

Нет, крылья не выросли, но его фигурка буквально светилась на фоне вечернего неба. Упиваясь свободой и новообретенной способностью, он выделывал в воздухе немыслимые пируэты. Смех мальчугана летел над волнами, так же, как полный восторга крик:

— Мама! А я могу еще так! И вот так!

Дея не выдержала, закрыла глаза, зашептала молитву. Сердце сжалось от мысли, что ее сын уже не младенец. Он маг, стихийник. И его Дар — управлять как минимум двумя стихиями сразу. Воздухом и огнем.

— Миледи, — робко напомнила о себе Катарина, — до ужина меньше часа. Вам пора одеваться.

Да, лучше заняться подбором вечернего туалета и не вздрагивать всякий раз, когда Ноэль опускается слишком низко к волнам.

Йеванн был прав: ей пора отпустить своего мальчика, если она не хочет окончательно задушить его своею любовью. Пора дать ему больше свободы. Это больно, но необходимо.

Подняв глаза к небу, где парила крылатая фигура, она прошептала одними губами:

— Пожалуйста, присмотри за ним…

Выбор платьев оказался минимальным. Они ведь бежали сюда, не взяв никаких вещей. На миг Дея ощутила сожаление, вспомнив великолепный наряд, в котором была представлена императору. Но тут же отбросила эти мысли.

Она глянула на себя в зеркало и улыбнулась.

Да, скромное бледно-голубое платье из кисеи не шло ни в какое сравнение с изделиями мэтра Ленарда. Но оно оттеняло белизну ее кожи, подчеркивало изящество фигуры и придавало необычайную глубину ее взгляду.

А еще, его ворот открывал шею и плечи. Так что узоры, оставленные лаиром, были видны, как на ладони.

— Возьмете шаль? — напомнила Катарина.

Дея на миг задумалась, потом решительно тряхнула головой:

— Нет. Я хочу, чтобы это видели все, — и она провела пальцем по тонкому шраму.

Детский смех за окном давно смолк. Катарина ушла. А Дея все стояла, глядя на себя в зеркало, и бездумно водила пальцем по завиткам на коже. В голове толпились сотни мыслей. Она гнала их от себя, но они упорно возвращались, не желая ее покидать.