Не повезло полицаю, который оказался близко. Полдесятка мелких осколков пробили голову, он вскочил, зажимая раны ладонью, и сделал несколько шагов.

– Убили… убили меня, – застонал полицай.

Пулемётчик выпустил остаток диска и, приподнявшись, вставлял в пазы запасной. Паша Шестаков с его кошачьим зрением выстрелил. Пуля вырвала клок кожи из шеи, пулемётчик упал, не выпуская из рук «дегтярёва».

Матвей Рябов бросил вторую гранату и побежал с винтовкой наперевес. Его догонял семнадцатилетний разведчик Паша Шестаков. Поднялся с земли и Аркадий Снитко. Пулемётчик стрелял длинными очередями, ощущая, как по шее стекает струйка крови. Пули летели вразброс, Матвей успел пригнуться, а бывший начальник разведки отряда Бажана вскрикнул, схватившись за ногу.

Раскалившийся от быстрой стрельбы «дегтярёв» заклинило. Пулемётчик из последних сил вытаскивал из кобуры «наган», но подбежавший односельчанин Рябов занёс над ним кованый приклад «трёхлинейки».

– Рябуха, – узнал его при свете очередной ракеты полицай. – Не надо… мы же…

Он хотел напомнить, что они выросли на одной улице, ходили вместе в школу, а позже на танцы. Даже за одной девкой ухаживали. Но сейчас это не имело значения. Приклад обрушился на чёрную пилотку и погасил свет очередной ракеты.

Полицай, оставшийся в траншее, понял, что бойцы отряда НКВД громят участок и ему лучше побыстрее убежать. Что он сделает со своей винтовкой против этих волков с автоматами и пулемётами?

Он сумел скрыться в темноте. Матвей Рябов подобрал пулемёт, оставшийся в подсумке диск, «наган» и винтовку второго полицая. Вместе с Пашей Шестаковым осмотрели Аркадия Снитко.

Бойкий пронырливый шофёр-красноармеец из Житомира на войне всегда умел найти тёплое место. Возил начальника тыла дивизии, сумел выбраться в одиночку из окружения, неплохо прижился у молодой вдовы. Когда Снитко прижали, требуя вступить в полицию, он подался к «батьке Бажану» и быстро завоевал его доверие.

После разгрома отряда «Сталинцы» долгое время прикидывался больным. Всячески избегал участия в боевых операциях, которые организовывал новый командир лейтенант Зиняков. Снова числился в тыловиках под крылом «батьки Бажана», но старого дурака понесло в бой, решил искупить прошлое бездействие. С Ильёй Бажаном вынужден был пойти и Аркадий. Как душа чуяла, что беда случится!

Тяжёлую, нехорошую рану получил бывший тыловик. Пуля угодила в верхнюю часть ноги, и хотя кость не пострадала, бедро было прошито почти насквозь. Долго заживают такие глубокие раны. Даже после удачной хирургической операции часто случается заражение. Но в отряде у Журавлёва два хирурга. Если поспешить, то они спасут его.

– В санчасть… Матвей, в санчасть меня! Помру!

Рябов умело перевязал рану, но кровь продолжала сочиться, расплываясь большим тёмным пятном.

– Потерпи, там бой идёт, – поднялся Матвей Рябов. – С тобой Паша Шестаков побудет. Я пулемёт вам оставлю, а сам сбегаю доложу комиссару. Может, им помощь требуется.

– Помру ведь! Беги за повозкой.

Снитко цеплялся, не отпуская Рябова, как свою последнюю надежду.