Аврора, налетая на стулья, бросилась к двери. Но Потехина опередила ее, преградив путь.
— Догадалась все-таки… надо же, догадалась, сука…
Голос ее Аврора не узнавала — вместо него был какой-то нечленораздельный хрип. Потехина задыхалась ярости.
— Догадалась, гадина… — В дверном замке повернулся ключ, Потехина положила его в карман. — Сколько людей умерло… Сколько грехов принято из-за нее…
Потехина наклонилась, подняла с пола отбитое горлышко коньячной бутылки. — Сколько людей умерло, а она все еще жива…
— Ты что?! — Аврора крикнула это и… побежала с террасы в глубину дома. — Опомнись… это же я… что, что ты делаешь?
— …Все еще жива… — Потехина шла за ней по пятам. — Жива… Планы строит… На мои деньги планы, сука, строит… Жизнь новую, сука подзаборная, себе за мой счет устраивает… Ничего… Все равно сдохнешь. И без кофе сдохнешь. — Она размахнулась и швырнула Аврору бутылочный осколок — острое стекло полоснуло Аврору по бедру. От резкой боли она вскрикнула, зажимая глубокий порез ладонью. Сколько же крови… И выхода нет, нет выхода… И здесь тоже — стена, а там комната, и за ней еще одна комната, захламленная, покрытая пылью, совсем нежилая… В этом старом доме, кроме террасы, нет жилых комнат — только пыль, хлам, тлен, паутина, смерть…
Аврора увидела винтовую лестницу на второй этаж и бросилась к ней, цепляясь за перила окровавленной рукой. Она ничего не понимала, уже ничего не соображала. Все изменилось в одночасье, и эту страшную перемену разум Авроры отказывался принимать, несмотря даже на…
— Куда? Куда бежишь? От меня не сбежишь, детка… И ошибок больше не будет, не надейся… На этот раз сдохнешь именно ты… — Потехина настигла ее, с силой потащила с лестницы вниз. Аврора отбивалась, визжала. — Не кричи, не надрывайся… тут, кроме нас, все равно никого…
Падая, Аврора ударилась о ступеньки. Она почувствовала резкую боль, в глазах потемнело. Потехина отпрянула, лихорадочно шаря взглядом по захламленной комнате. На глаза ей попался старый сломанный торшер на тяжелой металлической подставке. Она схватила его обеими руками и молча бешено обрушила на пытавшуюся приподняться Аврору.
* * *
Телефон Колосова отозвался, лишь когда Катя и Анфиса пересекли МКАД и уже проезжали Томилино. До Малаховки было рукой подать. Колосов же был далеко. Кате повезло — выскочив из главка, она сразу поймала частника. Попался водитель-пенсионер на старенькой «Волге». Он никак не хотел понять, что ехать надо быстро, очень быстро, мчаться, как на гонках, невзирая на забитую машинами дорогу, сигналы светофора и свистки регулировщика. Он никак не мог взять в толк, где именно у метро «Рязанский проспект» надо остановиться, чтобы взять на борт еще одного испуганного, встревоженного, встрепанного пассажира. К счастью, Анфиса не заставила себя ждать, каким-то чудом сумев добраться из Измайлова до Рязанского проспекта меньше чем сорок минут.
— И куда вы так торопитесь, девушки? — поминутно спрашивал водитель. — Тут, голубы мои, торопись, не торопись, все равно самый час пик.
Был действительно самый час пик: половина шестого. Рязанское шоссе было одна сплошная пробка.