– Хорошо, – согласился следователь. – Тогда я задам вам этот вопрос в другом месте. Сейчас вызову транспорт с конвоем, и вас доставят в другую больницу – не такую комфортную, конечно, но там вы скорее расскажете мне все – под протокол.

– Нет! – простонал Нильский. – Я же тяжело травмирован и вообще имею право на телефонный звонок.

Он покрутил головой и посмотрел на тумбочку в поисках аппарата.

Человек в белом халате протянул ему свой мобильник.

– Пожалуйста, можете воспользоваться вашим правом.

Слава взял старенький громоздкий телефон. Взял осторожно, словно боялся испачкаться. Набирая номер Гагаузенко, подумал, что полицейское ведомство могло бы закупить для своих сотрудников аппараты и посовременнее. Кстати, у тех полицейских, с которыми ему приходилось общаться, были, между прочим, айфоны.

Гагаузенко не отвечал. Звонить сейчас адвокату не имело смысла. Хотя нет, смысл, конечно, был, но Нильский знал, что известный адвкокат Щеголкин – трепло еще то. Конечно, он примчится и в «Кресты», и в тюремную больницу, но уже утром полгорода будет знать, какую именно операцию сделали известному радиоведущему. Поэтому Слава подумал немного и позвонил в приемную Метлицкого. Вспомнил, что уже поздно, сбросил вызов и снова посмотрел на старенький аппарат. Потом протянул мобильник следователю.

– Хорошо, отвечу на ваш вопрос. Но без протокола, как мы и договаривались.

Человек в белом халате кивнул.

Слава выдохнул. Потом просунул руку под одеяло и потрогал бинты повязки. Ничего не болело, и это успокаивало.

– Лукошкину меня попросил доставить к нему мой тесть Петр Назарович Гагаузенко… А вы не записываете то, что я говорю, на диктофон?

– Можете проверить, – развел руками следователь. – И потом, откуда у нас диктофоны? У нас и на пиво иной раз денег не хватает. К тому же аудиозапись по российским законам не может быть занесена в доказательную базу. И в суде, как правило, не просушивается, не приобщается к материалам судебного заседания.

– Мне это известно, – согласился Нильский. И добавил: – Я отвез Женю, и все. Это все, что я знаю и за что был жестоко наказан.

– Ну что же, вопросов больше нет, – произнес следователь, поднимаясь. – Желаю вам скорейшего выздоровления и возвращения к своим обязанностям.

Нильский достал из-под одеяла руку и протянул человеку в белом халате.

– И вам удачи.

Однако следователь не пожал его кисть, даже сделал удивленные глаза. Затем вышел из палаты. А Нильский подумал, что зря, конечно, он сказал про Гагазенко. Но, с другой стороны, ехать в тюремную больницу не хочет никто. К тому же тесть ничего и не узнает.

Следователь быстро шел по коридору отделения, на ходу снимая с себя халат. Остановился у стойки дежурной медсестры, за которой сидели две девушки. Положил халат на стойку и сказал:

– Спасибо за помощь.

Повернулся, чтобы уйти.

– Товарищ следователь, а что, это и вправду собака была? – поспешила спросить одна из медсестер.

Следователь покачал головой и ответил с грустью:

– Нет, конечно.

– А кто же?

– Поклонница, – произнес следователь таким тоном, словно это и так ясно каждому.