— Как церемониймейстер я могу сделать так, что эти обвинения вообще ход не получат, годами будут ждать своей очереди на рассмотрение. От тебя требуется лишь одно взамен…

— Слушаю.

— Оставь в покое моего племянника.

Я моргнула, решив в первую секунду, что ошиблась и неверно его расслышала.

— Вы про Пушку? — недоуменно переспросила я.

— Да, про Патрика Персиваля Беранже-младшего. Мальчик и так много пережил в своей жизни. И теперь, когда я приложил столько усилий, чтобы удачно устроить его при дворе… появляется слишком красивая девушка, которая в первые же минуты знакомства носит его на руках. А он такой впечатлительный, нервный молодой лэр. Который может пострадать от гнева принца Людвига или вашего, кхм, наставника Форсмота. Зачем девушке, которая купается во внимании таких блистательных кавалеров, еще какой-то мальчишка? Его состояние, кстати, еще не унаследовано, оно полностью под опекой, так что идеальной партией Персиваля не назвать.

Персиваль. Персик. Н-да. То-то он так категорично не хотел называть мне свое имя.

— Зато он идеальный друг, — твердо сказала я. И продолжила, глядя прямо в маленькие заплывшие глазки вельможи. — Вынуждена отказать вам сразу, лэр Беранже. Я не торгую друзьями.

— Лидия! — Пра в моей голове повысила голос. — Повежливее с гостем. Мне он тоже не нравится, но если граф сейчас оскорбится и уйдет… ты получишь врага. Мягче, девочка моя, учись отказывать мягче!

Этот «гость» пару дней назад пытался свести меня с женатым королем, а сейчас шантажирует королевским судом и считает, что я соблазняю его племянника. Как же хочется, Ракхот его дери, прямо сказать такому человеку, что он подлец. Но Пра права, так делать нельзя.

— Еще кайши? — осведомилась я.

— Не понял, — граф прищурился. — Возможно, я ослышался или…

— Вы гордитесь собственной фамилией. — Решилась я, пытаясь не отвлекаться на остерегающий бубнеж Пра. — Вы занимаете одно из самых почетных мест при дворе, вознеся семью Беранже на самый пик имерского небосклона. Лорд Форсмот рассказывал, что ребенком поступил в одну из лучших клановых школ, куда есть доступ даже для обнищавших детей. И во главе ее — тоже Беранже.

— Мой отец… — кивнул вельможа.

— Сейчас вы хотите устроить будущность юному отпрыску вашей фамилии и готовы договариваться с кем угодно ради него… Я могу сделать только один вывод — для вас слово «Беранже» — не просто привычное имя. Вы им гордитесь. Вы чувствуете ответственность за всех Беранже. Вы готовы защищать их…

Граф откинулся на спинку стула и сложил руки на животе. Теперь он не прерывал меня, внимательно слушая.

— … А я — Хельвин. Упрямица Хельвин. У которой отец отдал жизнь, чтобы сохранить осколки гордости семьи. У которой сестры воспитаны в южных традициях и в данном случае неважно старше они меня или младше — они плохо знают имерские обычаи и нуждаются в моей защите. Для меня Хельвины — не пустой звук, как для вас — Беранже. Как вы думаете, я, тщательно оберегающая родовое имя, опущусь до предательства друга? А Пушка для меня друг. Соратник, которому я доверяла жизнь.