"Порядок, — морщась от боли, радостно подумал он, медленно поднимаясь. — Чего искал, то и нашел… Спасибо шоферу, выручил, каналья…"

К милиции Никита шел осторожно, высоко поднимая ступни — боялся споткнуться левой ногой.

Горшенина в кабинете не оказалось, пришлось подождать его.

Моторин вышел на улицу, походил по магазинам. Когда он вернулся в милицию, у кабинета следователя по-прежнему было безлюдно. Никита толкнул дверь, она отворилась.

_ Прошу простить, я раньше положенного…

Белокурый молодой человек лет двадцати семи, в милицейской форме взял у Моторина повестку, положил ее на стол.

— Садитесь. Рассказывайте о беспорядках в вашем колхозе.

Никита сел.

— О каких это беспорядках?

— О тех самых, о которых вы написали в своем заявлении. — Горшенин тоже сел, достал из стола машинописный лист. — Вы подтверждаете написанное здесь? — кивнул он на эти листы.

— Ты, гражданин следователь, загадки мне не загадывай. Я никаких заявлений не писал, нечего мне подтверждать.

— Странно, — сказал Горшенин и придвинул Никите машинописные листы. — Тогда познакомьтесь…

Моторин прочитал о том, что в колхозе, где он работает сбруйщиком, идет сплошное воровство. Ворует бухгалтер, кладовщики… А председатель покрывает их, потому что сам такой же. В конце заявления стояла подпись, отпечатанная на машинке, как и весь текст: "Никита Моторин". И адрес.

— Гадство! — выругался Никита и дрожащей рукой швырнул от себя листы. — Не писал я это. Поклеп. Никакого воровства у нас в колхозе нет. Брехня!

— Тогда напишите объяснение, — предложил следователь.

— С большим удовольствием.

В объяснении Никита указал, что заявление в милицию он не писал, что это сделал кто-то другой, а подписался его именем.

— Вы подозреваете кого-нибудь? — спросил Горшенин.

— Ума не приложу, кто мог такое сделать, — пожал плечами Моторин.

Выходя из милиции, он подумал: "Неужели Семен?.. Неужели его работа?.."

Домой Никита Моторин вернулся крепко навеселе Рассказал домочадцам, зачем его вызывали в милицию но о догадке про клевету брата Семена промолчал. Включил Никита проигрыватель, нашел веселые пластинки, поплясал минут двадцать, потом крадучись прошел в чулан, спрятал свой пиджак под ящик: опасался как бы жена не добралась до заначки.

У кровати Моторин снял брюки и, хлопая ладонью по пустому карману, сказал Анисье:

— У меня вот тут четыре… нет, шесть рублей… Не советую обыскивать. Прикоснешься к штанам — пеняй на себя. Может, у меня там и денег-то нет, может, я их давно уже потерял… а с тебя стребую, потому что прикоснешься… Скажу: ты взяла! Как с миленькой сорву.

— Да где ты их взял-то? Где? Срамник, — возмутилась Анисья.

— Это тебя не касается, — ответил Никита. — Бабам не положено знать, где мужики берут деньги на выпивку. Всемирная тайна!

— Мужик!.. Ложись вон, не анекдотничай. Не советую обыскивать! — передразнила жена Никиту. — Испужал до смерти… Гроза, да не из тучи… Ложись, пока штанами не отхлестала!

Но Моторин пошел в сенцы, оставил там брюки, чтобы окончательно ввести Анисью в заблуждение. Проищет она их, а на поиски пиджака не останется времени. Вот и проворонит заначку.