– Бог ты мой! – слабо протянула я. – Стало быть, ты влюблен в меня? Потому и?..
– Ты слепа, как летучая мышь, Харриет, – перебил он. – Я еще могу понять, почему ты втюрилась в этого специалиста по костям, Форсайта, но твоя привязанность к Фло меня удивляет.
– Какой ужас… – выговорила я.
– Почему? Потому что ты меня не любишь? Я привык, как-нибудь переживу.
– Нет, все дело в том, что так в любви не признаются, – попыталась объясниться я. – Говорить о ней надо так, чтобы мне захотелось ответить, а ты твердишь о любви, недостойной взрослого мужчины! Тоби, я не могу объяснить свою любовь к Фло: я просто увидела ее в первый раз и поняла, что люблю, вот и все.
– А я люблю тебя с того дня, когда ты подбила глаз болвану Дэвиду, – усмехнулся он. – Так и спец по костям: увидел тебя и сразу влюбился.
– Да, он так говорит. Мы встретились на пандусе в больнице. Значит, мы все влюбились с первого взгляда. Но это ни к чему не привело. Из всех нас только я готова взять на себя ответственность, а вы с Дунканом – нет. – Я поднялась. – Удивительно, правда? – Я подошла к нему, поцеловала кончики своих пальцев и коснулась ими его лба. – Может, когда-нибудь мы во всем разберемся, красавчик. Хе-хе.
Среда
15 марта 1961 года
Прошло два с половиной месяца после смерти миссис Дельвеккио-Шварц, а у нас все по-прежнему. По словам мистера Хаша, скоро будет объявлено, что она умерла, не оставив завещания. Дело направят в суд, потому что по документам мистера Шварца не существовало – впрочем, как и самой Фло. Между тем Фло до сих пор в психиатрическом отделении Королевской больницы: ее всесторонне обследуют – направляют на энцефалограммы, приглашают нейропсихологов. Но Прендергаст и его коллега-профессор ничего не понимают. Энцефалограмма оказалась нормальной, с хорошей высокой амплитудой и характерным альфа-ритмом, который возникает, когда Фло закрывает глаза. Оказывается, существуют даже тесты, позволяющие определить коэффициент интеллекта у немого ребенка – лишь бы он слышал и умел отвечать на вопросы, но Фло не желает отвечать. Она радуется только гостям из Дома. Хотя все врачи и сестры уже хорошо знают ее, Фло наотрез отказывается дружить с теми, кто не живет в Доме.
– Почему вы до сих пор держите ее здесь? – спросила я сегодня Прендергаста, навестив Фло после работы.
– Потому что здесь ей лучше, чем в приюте, – ответил он и нахмурился. – По крайней мере здесь к ней пускают посетителей. Но на самом деле мы с профессором Ллевеллином считаем, что имеем дело с состоянием, которое раньше называлось ювенильной шизофренией, а с недавних пор – аутизмом. Конечно, у Фло не классический синдром, но есть некоторые характерные симптомы. Нечасто нам случается подолгу наблюдать за такими маленькими детьми – родители всегда спешат забрать их домой, как бы трудно ни было управляться с ними. Так что Фло для нас – подарок судьбы. – Он задумался. – Хорошо бы еще сделать ангиограмму, посмотреть, нет ли у нее поражений в речевой области, а заодно и поискать признаки кортикальной атрофии. Но риск слишком велик…