6 июня 1975, пятница. Репетиция «Вишневого сада». В зале сидела Раиса Моисеевна Беньяш. Она многое не понимает, хотя ей нравится. Я репетировала в брюках – она не могла понять почему, а для меня на этом этапе неважно, главное – чтобы уложился внутренний рисунок роли. Да и репетиция была в основном для ввода Высоцкого. Поражаюсь Высоцкому: быстро учит текст и на лету схватывает мизансцену. После репетиции Высоцкий, Дыховичный и я поехали обедать к Ивану. Володя как у себя дома. Рассказывал, как они с Мариной долго жили тут, как завтраки переходили в обеды… Домой отвез Володя – жаловался, что на всю жизнь осталось ощущение бездомности. И в детстве, когда жил то с матерью, то с отцом, то у друзей, потом, когда женился, с Люсей жили у ее родителей, а теперь вот совсем у чужих. Странное несоответствие поведения и слов. Рассказала ему, как шли репетиции, как надо тревожно играть. Он, слава богу, в хорошей форме.

А где и как живет Лопахин? В пьесе этого нет. Высоцкому это неважно. Он идет от себя. Очень мягок только с Раневской и срывается на остальных. А в третьем акте в монологе «Я купил» тянет длинные согласные звуки – как в своих песнях.

Интересную ремарку оставил Черчилль на полях конспекта своей речи: «Довод слабоват – надо кричать!»

Обычно громко говорят люди, которые не уверены, что окружающие услышат их слова и примут к сведению. Как, например, кричат дети. А их не слушают.

Лопахин только один раз срывается на крик – в монологе 3-го акта: «Я купил…»

Хорошо, что Высоцкий резко начинает 1-й акт. Поэтому после него истеричность и крики других воспринимаются правильно. Динамика поступков и конфликтность ситуации. Аня кричит возмущенно – «Мама живет на пятом этаже»!!! Гаев кричит Фирсу – «Замолчи»!!! Раневская – «Как ты постарел, Фирс»!!! На этих криках разрядка напряженности. «Солнце село, господа»!!! – «Да»!!! Не про солнце, а про потерю всего. Незначительные слова вдруг приобретают конфликтный смысл. Нервность передается от одного к другому. В эту тревогу надо включаться за сценой, до выхода.

7 июня, суббота. Черновой прогон «Вишневого сада». Эфрос первый раз сидел в зале. Потом – замечания. После репетиции Высоцкий, Дыховичный и я поехали обедать в «Националь»: забежали, второпях поели, разбежались. Я заражаюсь их ритмом. Мне это важно для «Вишневого сада». Я ведь домосед-одиночка, а Раневская совсем другая. Правда, мне не привыкать играть роли, не похожие на меня, но чтобы до такой степени, когда во мне нет ни одной черточки той Раневской, какую предлагает играть Эфрос! Полагаюсь на свое чутье и безошибочность Эфроса.

Высоцкий к Эфросу – нежен и внимателен. Хорошо играет начало – тревожно и быстро. После этого я вбегаю – мой лихорадочный ритм не на пустом месте. Если до моего выхода ритмом не закручивается начало акта – я получаюсь просто сумасшедшей и мои резкие перепады вычурны. Жукова – Варя, по-моему, излишне бытовит, играет неплохо, но сразу другой жанр, другой спектакль. Главное – стремительность. После репетиции, как всегда, замечания Эфроса.

ЭФРОС