– Скажи-ка, милейший, – перебил он книготорговца, – а если бы, к примеру, я продал эту библиотеку в тринадцатом году, она стоила бы тех же денег?

– Ну что вы, ваше сиятельство! – всплеснул руками еврей. – Книги во время войны ничего не стоят, и торговля ими – гиблое дело! Я бы не дал за них и трети цены, да и то…

«Ай да Борис! – усмехался про себя князь. – Сам того не сознавая, сохранил и увеличил мой капитал куда выгоднее Английского банка!»

Давно в жизни Ильи Романовича не было такого ясного, счастливого дня. Однако он решил ни с кем не делиться своей радостью и даже взял слово с букиниста, что тот до поры до времени будет держать в тайне наличие в Москве уникальной библиотеки. «Этот не проболтается, ему выгодно держать язык за зубами», – рассуждал Белозерский, потирая от удовольствия руки. Теперь, когда у него был такой надежный тыл, ему вдруг расхотелось бежать в атаку. «Если я не разорен, то для чего же мне тогда рисковать?» Князь успокоился, и его начали посещать здравые мысли. Картежный опыт кое-чему его научил. Он понял, что нужно остановиться вопреки своему азарту, едкому азарту игрока, не привыкшего пасовать.

За ужином он успокоил расстроенную экономку, которая почти ничего не ела:

– Так уж и быть, драгоценная моя, не стану я продавать дом и тем более Тихие Заводи ради какой-то там жилы. Подумаешь, золото, эка невидаль!

Изольда Тихоновна даже поперхнулась от неожиданности. Прижав к губам салфетку, она зашлась кашлем и убежала в свою комнату, так ничем и не ответив на столь радостное известие.

А на другой день, запросто заскочив к Летуновскому, князь застал у него Жевнова. Купец как будто поселился в доме поляка, что само по себе оправдывало подозрения, высказанные экономкой, о том, что князь попался в лапы разбойничьей шайки. Белозерский, глазом не моргнув, сообщил мимоходом:

– Да, наверное, вам стоит об этом знать… Я решил, во‑первых, совершенно остановить работы на горе. Они разорительны и не имеют никакого смысла. Эту гору с самого начала не стоило трогать, в ней ничего нет.

– Но… – протестующе протянул было Жевнов. Князь даже не взглянул в его сторону. Он обращался исключительно к остолбеневшему от изумления ростовщику.

– А во‑вторых, приобретение золотоносной жилы также не входит в мои планы. Отныне можете не брать меня в расчет, если у вас на примете появятся еще какие-то выгодные покупки! – Князь ядовито выделил голосом слово «еще». – Довольно я сделал опрометчивых шагов и бессмысленных трат.

– То есть, вы хотите сказать, – пробормотал совершенно обескураженный поляк, недоуменно переглянувшись с Жевновым, – что отказываетесь от золотой жилы?!

– Вы совершенно правильно меня поняли, – усмехнулся Илья Романович. Вид у него был чрезвычайно самодовольный, особенно когда он заявил: – Я добуду себе золото в другом месте…

– Как вас понять, князь? – нахмурился Летуновский.

– Вам предлагают жилу не на Урале? – по-своему сообразил Жевнов. – А где, если не секрет? Не мошенничество ли тут какое?

– Не надо строить догадки, господа! – Илья Романович держался триумфатором. – Я намерен держать это в тайне.