— Дай руку! — командует Михаил.

И сам, не дожидаясь моей ответной реакции отыскивает и крепко сдавливает мою ладонь.

У меня слова застывают в горле. Самолет делает второй крен, другой стороной, выравниваясь таким образом.

— Не дрейфь, Овечкина! — голос босса перерыкивает рев мотора. — Все нормально. Мы летим одной из самых надежных авиакомпаний.

И я верю ему. Мне и впрямь не страшно, пока он держит меня за руку. Откидываюсь в кресле назад, прикрываю глаза. У меня закладывает уши.

— Глотай! — сквозь вакуум слышу баритон Воронова, — Несколько раз сглотни и не забывай дышать!

Босс разминает мои пальцы, переплетает их со своими, поглаживает подушечкой мое запястье.

— Опять у тебя пульс зашкаливает! — тревожно констатирует он. — Сердце не болит?

— Нет. — как я ему скажу, что пульс у меня зашкаливает именно от него, а не от полета?!

— Надо тебя на обследование отправить. Это не очень хорошо для ребенка. Ему может не хватать кислорода, а это — плохо. Очень плохо.

В полном шоке открываю глаза на Михаила. Он снова упоминает ребенка?! Ему не безразлична моя беременность?! Но у него же было другое мнение на этот счет? Передумал? Принял мое положение? Принял существование ребенка в его жизни?

Самолет немного выравнивается, продолжает набирать высоту. По проходу пролетает Ангелина, а следом за ней проносится Кирилл Захарович. Оба спешат в кабинку туалета. Благо, она еще свободная.

— Видишь, не одной тебе плохо. — ухмыляется Михаил.

Я открываю глаза, и меня начинает мутить. Боже, только не это!

— Тошнит? — замечает мое состояние Михаил.

— Сейчас. — прошу я его помолчать. Прикрываю глазала, откидываюсь а спину кресла.

— Мне на плечо ложись, вот так. — Михаил уютно устраивает мою голову на своем предплечье.

Ерзаю, потому что мне не по себе. Мы же все таки у всех на виду, в салоне биззнес класса, и вдруг такое проявление интимности…

— Хватит ерзать, Овечкина! Лежи спокойно! — строго выговаривает мне босс.

А потом приобнимает меня, притягивает к себе, и поглаживает по противоположному плечу, прямо через одежду. Но все равно становится уютно, тепло, комфортно в его руках. Пригреваюсь, расслабляюсь и тошнота постепенно уходит. Кажется, словно малышу тоже уютно в объятиях отца.

Приоткрываю глаза. Ангелина с Кириллом проносятся в туалет уже по второму кругу. Михаил обнимает меня с совершенно каменным выражением на суровом лице, но вот сердце его тоже частит с ритмом.

— Простите, с вами все хорошо? — около нас оказывается стюардесса.

Вышколенная, вежливая, услужливая. Она и впрямь обеспокоена моим состоянием.

— Вы что-то предлагаете? — не думая отпускать меня хмурится Воронов.

— Я могла бы измерить давление. Возможно оно у девушки понижено.

Михаил оценивающе оглядывает меня. Прищуривается. А потом коротко кивает. Меряйте!

Стюардесса удаляется за тонометром.

— У меня с этих проблем не было. — осторожно говорю я.

— Ты беременна. У тебя небось и анемия, и железодефецит, и еще хер знает что! Ребенка она мне собралась вынашивать! — ворчит себе под нос гендир.

Около нас возникает стюардесса с тонометром. Михаил встает, пропуская меня на свое сидение. Стюардесса продевает мою руку в рукав тонометра. Нажимает на кнопку. Автоматический прибор накачивается воздухом, а потом быстро сдувается.