— Нихера не в порядке! — продолжает возмущаться мужчина. — Какого хрена вообще? — оборачивается на Таню. — Ты билеты перепутала?! Не удивительно, безмозглая ты курица! И что нам теперь делать?!

— Сожалею, господин, но вы обязаны занять свои места согласно посадочным талонам. — бегают растерянно глаза стюардессы.

— Она! — указывает на меня гендир, — полетит со мной! И меня не волнует, что мы там должны, а что нет.

От злости Михаил идет пятнами. Из ушей разве что пар не валит…

— Таня!!! Какого хера? Ты взяла билеты, вот и вали в эконом!

На Тане лица нет. Я знаю, что она не виновата. Да и честно говоря, конфликт выеденного яйца не стоит.

— Я уволю тебя, безмозглую курицу! — рычит он, прессуя Таню по полной программе.

Мне так жаль невинную девушку, что я уже сама открываю рот, чтобы заступиться за нее, но тут Таня сдавленно шепчет:

— Это приказ Гавриила Генриховича.

— Что?! — ошарашенно поворачивается гендир на Гэгэ.

Тот уже остался без шеи. Жирная голова просто лежит на покатых плечах, точно на подносе. Маленькие поросячьи глазки бегают из стороны в сторону под лупами очков.

— Какого хера, Гаврила?!

— Простите, Михаил Захар… р… рович… — начинает резко заикаться говнюк, — я подумал, что нам нужно экономить наши средства и…

— Почему ты решил сэкономить на Овечкиной? — ошарашено интересуется Михаил.

— Ну а на ком еще? — дрожит голос главбуха.

— Ну с…ка, я тебя в…у! — тихо рычит Михаил Захарович.

Главбух уже готов сквозь землю провалиться, но мне его нисколечко не жаль. Говорят, не рой другому яму… Так оно и происходит.

— Простите, господин, но нужно занять места, мне очень жаль, вы задерживаете посадку других пассажиров. — тихо тупит глаза стюардесса.

— Михаил Захарович, ничего страшного. — чтобы прошептать ему это, мне приходится подняться на цыпочки, ибо босс — высоченный мужчина.

Говорю ему это почти касаясь его уха, и отчетливо замечаю как по его руке, забитой татуировки, встают дыбом темный густой волос.

Он оборачивается на меня и смотрит так странно, так горячо, что я смущаюсь в конец.

— Пойду на свое место. — отбираю у него посадочный талон.

— Мы сейчас рассядемся, и я что-нибудь придумаю. — гендир словно делает мне внушение.

Затем, так же незаметно для остальных поглаживает меня по спине, будто ободряет.

Со всех ног несусь к своему ряду.

Ох… полетала — грущу я, едва замечая, что место мое располагается посередине. У окна расположилась мамочка с грудным ребенком, который разрывается плачем на весь салон, а у прохода восседает огромный толстяк с мокрыми воняющими подмышками.

Запах, как и крик смердит на весь салон, и, казалось бы, что меня уже вывернуло пять минут назад, но нет, тошнота снова подступает к горлу.

— Садитесь! — другая стюардесса, уже менее радушна чем встречавшая нас рявкает на меня. — Девушка, не занимайте проход!

— А-а-а!!! — заливается малыш.

Сажусь рядом с ним, ободряюще улыбаюсь. Мама вовсю пытается успокоить малыша, но пока безрезультатно. Тут же на меня наваливается потный мужик. Я зажата меж двух огней. И какой из них хуже, не понимаю. Меня тошнит, перед глазами летают мушки.