— Ну, что касается телевизоров, апельсинов и прочего, — попытался возразить я, — так это можно было уладить в два счета.

— Каким образом? — зло спросил Феликс. — Никто не мог решить проблему, а ты в два счета! Может, продашь секрет?

— Да никакого секрета нет, просто поднимать цены, пока это все не будет продаваться свободно. Так, как это у нас сейчас.

— Постой, — сказал Феликс после небольшой паузы. — Ты ведь был беспартийным. Откуда же у тебя вдруг такая идейность? Что, опять все отобрать и поделить? Так мы это уже проходили.

— Да нет, — отвечал я. — Стараюсь быть объективным. Извини, просто жизнь достала до печенок. Видишь, какими делами приходится заниматься на старости лет.

— По-моему, ты ведешь себя, как гнилой, неприспособленный интеллигент. — Феликс остановился и вытер руки носовым платком. — Вот если бы в этой тележке лежали джинсы или импортная косметика, я бы мог тебя понять. А сшибать морковку — это, извини, не для меня. Хочешь, расскажу, как ты можешь заработать? Я первую консультацию даю бесплатно.

— В торговле? — спросил я, поправляя мешок.

— А хоть и в торговле. Но ты ведь не согласишься. Ты выше этого. Ну, бувай. Надумаешь, позвони.

Феликс сделал прощальный жест рукой и исчез за углом, а я вздохнул и покатил тележку дальше.

Прошло три года. Нам подняли зарплату и стали ее платить регулярно. Хотя до прежнего уровня все еще было далеко, но зарабатывать морковку и другие овощи уже не было необходимости. Я нашел работу по совместительству, и мы более или менее уверенно сводили концы с концами. Я был очень занят и редко общался со своими старыми друзьями. У Феликса изменился адрес, и я его потерял из виду. Впрочем, о нем ходили разные слухи. По одной версии, он сказочно разбогател, жил в загородном доме и ездил на «Мерседесе», по другой — уехал в Америку.

Как-то я дремал в троллейбусе, когда через переднюю дверь ворвалась группа контролеров, больше похожая на шайку уголовников. Я поспешил показать им проездной, который они покрутили в руках и разочарованно вернули мне назад. Тем временем за моей спиной разгорался скандал.

— Еще раз прошу вас, мужчина, предъявите билет, — говорил кто-то сиплым, пропитым голосом. — Нет билета — платите штраф.

— Я же вам объясняю, что закомпостировал талон вот на этом компостере, а потом положил его в этот карман. А теперь не могу его найти, он куда-то девался. Женщина, подтвердите, вы же видели, как я его компостировал, — отвечал глухой, взволнованный голос, показавшийся мне знакомым.

— Ничего я не видела, я в окно смотрела, — сухо отозвалась женщина. — Если вы его закомпостировали, то он должен быть у вас. Не мог же он, в самом деле, раствориться.

— Он не талон компостировал, это он нам мозги компостирует. Думает, на лохов попал. Вот что, мужик, вставай, пойдешь с нами. Будем с тобой в отделении разбираться по-нашему. Что, не хочешь? Тогда плати штраф — десять гривен, — сиплый голос звучал угрожающе.

— Ребята, я вам объясню. У меня с собой нету денег. Клянусь, что я закомпостировал талон. Не могу понять, куда он пропал. Были бы деньги, заплатил бы штраф без разговоров.