Я молча поднялась, вышла из кабинета главного бухгалтера российской бухгалтерии и направилась к своему патрону. Клавдий сидел в той же позе, обхватив голову руками, в пепельнице перед ним курилась тоской сигарета.

— Клавдий, — позвала я.

Он поднял голову и взглянул на меня измученными глазами.

— Прикажи Шае и Эдмону прочесать все казино, игорные дома и элитные клубы… — твердо закончила я.

У себя в департаменте я опять наткнулась на откляченные зады подчиненных… Вот если б они были голыми, это было бы даже символично, подумала я… Собравшись в кружочек, все они кропотливо выкладывали на полу обрывки какой-то бумаги. Перевернутое ведро откатилось под Машин стол…

— Ну что опять, о Боже?!

— Представляете, — весело сказала Женя, стоя на четвереньках, — это был приказ Клавдия о том, что наш департамент переводят во двор, в новое здание… А Эльза Трофимовна р-раз, и…

— А я и внимания не обратила, что во дворе есть какое-то здание… — смущенно и доверчиво улыбаясь, проговорила Эльза Трофимовна.

Она взяла со стола какую-то бумагу, мельком взглянула на нее и, сложив вчетверо, стала рвать на кусочки…

— Посто-ойте!!! — застонала Маша… — Что ж вы рвете?! Что это?!

— …да чепуха там какая-то… Вообще, по ошибке попало… Какой-то корабль… куда-то отплывает пятнадцатого августа…

Маша завыла, затопала ногами…

…Спокойно, сказала я себе, спокойно, ты скоро уезжаешь и вообще не имеешь к этому морю-по-колено никакого отношения…

Вошла в свой кабинет, закрыла дверь, чтобы не слышать очередного скандала…

Села за стол и наконец открыла почтовую программу. На меня посыпались гостинцы-леденцы в широком ассортименте:

— целый мешок файлов от Галины Шмак с воплем, что все это надо прочитать до утра;

— заявка от Эсфирь Диамант с приглашением поддержать материально «Еврейские народные гуляния» в исполнении ансамбля «Русские затеи» на ее концерте, в зале «Родина»;

— истеричное открытое письмо Клары Тихонькой (с копиями во все сто восемьдесят семь организаций) с требованием вложить тридцать тысяч долларов в проект пятиэтапного семинара «Будущее Катастрофы»;

— десятка полтора требований из Иерусалима;

— рассылка «Народного университета» Пожарского;

— рассылка Национальной Русской партии Украины;

— рассылка Чеченского Союза борьбы с оккупацией;

— приглашение из Театра Наций на премьеру пьесы Ноя Клещатика «Высокая нота моей любви»;

И, наконец, последнее письмо, которое вывело меня из ступора.

Я смотрела в экран своего компьютера с бессильным изумлением:

Из департамента Розыска потерянных колен мне сообщали, что Вячеслав Семенович Панибрат, 53 года рождения, профессия — водитель, — принадлежит к потерянному колену Гада («Отряды будут теснить его, но Гад оттеснит их по пятам»)…

Нет, подумала я, нет, вот это уж — дудки… Довольно… Славу я вам не отдам…

Потянулась к своему ежедневнику и стала быстро листать его, отыскивая одну бумагу, которая столько времени провалялась у меня, кочуя из одного ежедневника в другой… Где-то здесь она то и дело подворачивалась под руку, а вот сейчас… В нетерпении я перевернула ежедневник, вытрясая из него все записочки, листки, фотографии, квитанции… наконец, сложенный вчетверо лист выпал на стол.