– Ну, чего молчим, кого ждем? Могу гранату кинуть, для ускорения мыслительного процесса.

– А сам-то из каких будешь? – осторожно осведомились изнутри.

Говоривший, судя по всему, тоже стоял за стеной, опасаясь показываться в дверном проеме.

– Да свой я, партизан, неужели не понятно? Или не слышите, что на станции творится? Короче, или выходите – или оставайтесь, коль так хорошо в плену у фрица живется! – слегка повысил голос старлей. – Некогда мне тут разговоры разговаривать, других дел полно! Ну?

Спустя пару секунд на пороге показался худющий боец в давным-давно потерявшем былой вид комбинезоне, насколько понимал морпех, то ли летном, то ли танковом. В руке он сжимал ржавый штык от трехлинейки. За спиной маячил еще один, с увесистым дрыном наперевес. Быстро оглядев Алексеева, пленный от неожиданности аж назад отступил:

– Товарищи, и взаправду наши! Выходите!

Пленных оказалось десять человек. Все они попали к немцам в разное время и при разных обстоятельствах – было даже два танкиста и один летчик-истребитель в звании старшего сержанта, самолет которого сбили над Крымской еще в декабре прошлого года. На станции они, как верно угадал Степан, занимались восстановительными и подсобными работами – ремонтировали пути и подвижной состав в местной мастерской, занимались загрузкой-разгрузкой вагонов и платформ, помогали обслуживать и заправлять паровозы – и так далее, и тому подобное. Здесь же и жили, вот в этом самом бараке. Почему не пытались сбежать? Отчего же, некоторые очень даже пытались – раньше их было вдвое больше. И сбежали, убив караульного и уйдя в лес в надежде найти местных партизан. Из пяти беглецов живыми обратно вернулись только трое – сами же немцы и привезли. Вешать их не стали, хоть виселица в станице и имелась – на крохотной площади перед бывшим сельсоветом. Просто уложили на рельсы и переехали паровозом, перед тем выстроив вдоль путей тех, кто на побег не решился. А затем расстреляли еще пятерых, по одному за каждого сбежавшего. Больше подобных попыток не было…

Обо всем этом успел, пока они бежали от потихоньку занимавшегося огнем барака – уходя, кто-то из красноармейцев опрокинул растопленную буржуйку, обрубая все пути назад, – вкратце рассказать Алексееву пилот. А заодно сообщил, что к побегу они все-таки готовились, дожидаясь, пока линия фронта подберется поближе (кое-какое представление о ситуации на фронте пленные имели, получая информацию от железнодорожников, с которыми удавалось переброситься несколькими фразами). И даже ухитрились спереть во время разгрузки одного из эшелонов парочку немецких карабинов, правда, без патронов, которые прятали под полом барака и сейчас захватили с собой.

Больше ни о чем поговорить не удалось, поскольку они благополучно добрались до контрразведчика, уже начинающего понемногу нервничать – бой разгорелся не на шутку, и было непонятно, насколько все серьезно и чья вообще берет. Может, это партизаны добивают последних фашистов, а может – и наоборот, если что-то пошло не по плану и в станице оказалась вовсе не неполная рота румынской пехтуры, как предполагалось, а куда большие силы. Но канонада и на самом деле была знатная.