Ход мыслей командования Дине был понятен. Приказ спускается вниз по цепочке, пока не упирается в того, кем, случись что, можно в перспективе безболезненно пожертвовать. Конкретно сейчас – ей. Увы и ах, такова жизнь, особенно если учитывать, что ни она, ни большинство ее подчиненных жителями Израиля за полноценных евреев как бы и не считаются. Она сама подбирала себе людей, и в ее группе и танкисты, и пехотинцы – народ свое-образный. Почти все приехали сюда. Большинство – из России либо других стран, образовавшихся на месте гибели СССР. Некоторые из Польши, как ее наводчик, из Германии, но таких минимум. Дина не зря отбирала именно их. Несколько иной менталитет и некоторый негатив в отношении «коренных». Естественно, не просто так, а в ответ на все то же высокомерие «истинных». В ответ на брезгливые замечания о «корявости» их языка. В ответ на то, что в любом ресторане или магазине их готовы обсчитать… Обидно! Такие особо рефлексировать не будут, выполнят любой приказ. В том числе и очень кровавый.
Вот только Дина крови тоже не хотела. Мало ли как обернется дело, и ни себя, ни своих подчиненных она подставлять не собиралась. Секунду она стояла, оценивая обстановку, а потом решительно отдала приказ. И его незамедлительно выполнили.
Солдаты окружили Дину плотным кольцом, Полански шагнул вперед, и получившаяся фаланга двинулась к трибуне, рассекая человеческие волны, будто форштевень корабля. Никто и «мяу!» сказать не успел, а они уже достигли своей цели. Миг – и Дина на трибуне и решительно направляется к микрофону.
– Вы что себе позволяете, – кинулся ей навстречу какой-то мужичок лет пятидесяти, некрупный и лысоватый. Дина пару раз видела его на экране телевизора, но кто это такой, вспомнить упорно не могла. Впрочем, этого и не потребовалось – громадная фигура выступила у нее из-за спины. Одним движением Полански сгреб правой рукой дорогой костюм вместе с рубашкой на груди депутата, наверняка защемив и кожу, без видимых усилий поднял его в воздух и молча отправил в полет к ближайшему креслу. Попал, что интересно. Депутат плюхнулся задницей в мягкие кожаные недра сиденья и замер, глядя на танкиста, словно мышь на кобру. А Дина добралась наконец до микрофона, отодвинула от него тщетно пытающегося взять контроль над ситуацией штабного полковника, достала пистолет и выстрелила.
Это было эффектно. Многократно усиленный динамиками грохот волной прокатился по залу, отражаясь от стен и заставляя вибрировать стекла. Люди аж присели от неожиданности, и в зале воцарилась гробовая тишина.
– Господа, – голос девушки звучал ровно и спокойно. – Вы, кажется, не понимаете. Придется объяснить. В стране объявлено военное положение. В связи с этим…
– Да кто ты… – взвизгнула какая-то не вовремя пришедшая в себя женщина, и Дина выстрелила еще раз. Подождала, когда уши избавятся от звона, и продолжила: